Книга Невеста по приказу, или Когда свекровь ведьма, страница 43 – Лика Семенова

Я прижала ладонь к груди:

— Свербит вот здесь. Дышать тяжело. Будто предчувствие какое… Понять не могу…

Пилар махнула рукой, беду отгоняла:

— Глупости это все! Просто эту гадину слушать не надо. И все образуется. А эта стерва только и ищет, как дух из вас вышибить. Да просто чует, зараза, что сын вернется, и ее лавочка прикроется! Вот и страху нагоняет! — Она повернулась к грифонышу: — Желток! Хоть ты нашей донье скажи! Тебя послушает!

Я невольно улыбнулась, и тут же стало легче. Пилар уже прикипела к зверьку, не знай как! Поначалу как гнала! А теперь сама за него горой встанет и кого угодно кочергой огреет. Понадобилось всего-то несколько дней.

Этот хитрый поросенок потянулся на столе, расправил крылья, сделал плавную дугу и приземлился прямо мне на колени. Разинул клюв и потянулся к серебряной вышивке на корсаже. На зуб попробовать!

Я мягко оттолкнула его:

— Вот так не пойдет, дружок! Нам мегера содержания не выделяет. Так что, чинить не на что. Поберечь надо.

Пилар подхватила Желтка:

— Вдруг, замарает!

Я поднялась, глубоко вздохнула. Так нельзя, совсем раскисла. Пилар права — свекрови только это и нужно. Надо иметь смелость посмотреть правде в глаза, как я и дала себе срок. А потом уже делать выводы. А что касается туалета… так сверху плащ. Если на меня не обратят внимания — я просто уйду. Единственное, что сейчас непозволительно — опоздать. Пилар вызнала, что экипаж через полчаса будет у ворот. Они уже точно на исходе. Нужно идти.

Я снова взглянула на себя в зеркало. Чуть-чуть тронула щеки румянами. Будь, что будет!

— Пилар, неси плащ!

На лестнице было не протолкнуться. Высыпала, кажется, вся замковая прислуга во главе с управляющим Пако. Передо мной расступились, пропустили вперед. Я не хотела озираться, чтобы высмотреть ведьму. Лишь краем глаза различила близнецов. Я делала вид, что не замечаю их, они — что не видят меня.

Я старалась держаться с достоинством, выглядеть невозмутимой. Но сердце билось так, что я боялась, что очередной удар окажется последним. Меня тошнило от волнения. Глаза слепило яркое солнце. Я пыталась молиться, но привычные слова буквально ускользали из памяти. Даже подъезжая к проклятым воротам, я не испытывала такого чудовищного волнения. Да… тогда у меня еще были иллюзии. Теперь их нет. Ложь… я все еще надеялась. Сама не знаю, на что. На чудо…

Наконец, из-за поворота с большой аллеи вывернул экипаж в сопровождении конной охраны. Остановился у подножия лестницы. Тут же подбежали лакеи. Один развернул подножку, другой взялся за ручку дверцы.

Мне казалось, что я не могу дышать. Руки дрожали так, что муфта ходила ходуном. Если мегера видит меня, наверняка радуется. Мне уже не удавалось скрыть волнение. Я пристально смотрела на дверцу кареты, которая, как казалось, открывалась непозволительно медленно. Во рту пересохло, уши заложило. Сердце пропустило удар.

И я, наконец, увидела своего мужа.

Я бы хотела, чтобы глаза мне врали. Морок, болезнь, сумасшествие… да что угодно! Да, няня всегда твердила, что внешность — не главное, но… Я искренне надеялась, что этот человек — не мой муж. Это слишком жестоко. Кто угодно, только не он! Но из экипажа больше никто не вышел.

Как бы мы с Пилар не смеялись тогда, но мой супруг, судя по всему, впрямь пошел в мать. Он едва протиснулся в дверцу кареты, ступил на снег и лениво огляделся. И меня просто поразило надменное, чванливое выражение его лица с плотно сжатым бантиком влажных губ. Няня называла такие… куриной задницей. Не слишком низок, но и не высок, отчего казался только толще. Дорожное платье сидело на нем впритирку. Весь натянутый, как барабан. Казалось, ударь — и раздастся гул. Наливные красные щеки, судя по всему, были щедро нарумянены, и подпирали маленькие шустрые глазки.