Книга Дракон по темпераменту, страница 78 – Орхидея Страстная

– Я бы попросил не делать поспешных выводов, – важно заявил

Гораций, пытаясь не терять достоинства, что с подбитым глазом было

тяжеловато.

– Скажешь, не делал ничего такого? – фыркнула она.

– Делал, – вздохнул зельевар печально. – Но это всё было ради

науки! И именно вы, барышня, не оставили мне выбора!

– Что значит «не оставила»?! – вспылила Цири. – Да таким как

ты…

– Так, погодите, – вмешалась я, пока подруга не наворотила дел. –

Гораций, давайте вы объясните с самого начала, пока мы не надумали

лишнего. Что вы тут делали ради науки, и почему Цири не оставила

вам выбора?

– Дело в том, – важно начал зельевар, – что я давно занимался

разработкой одного очень важного зелья! Оно позволяет дальше

видеть и лучше слышать тому, кто его выпьет. Просто на

поразительные расстояния! Однако, чтобы проверить мою теорию, мне

не хватало одного ингредиента.

В ту же минуту я посмотрела на стоящее в отдалении ведро, вспомнила все его попытки подсунуть мне платочек, а также рассказы

Регула, что ему для зелий вечно требуется нечто сложное и

предположила:

– Слезы дракона?

– Именно, – подтвердил Гораций и, прежде чем я уточнила, почему нельзя было у меня нормально попросить, пояснил: – Однако

госпожа Цири, когда я узнал про её сущность и предложил

сотрудничество, категорически отвергла мою мольбу. Она покрыла

меня весьма нелестными эпитетами и сообщила, что драконы никогда

не плачут, тем более специально для каких-то там зельеваров.

В этот момент мы синхронно повернули головы в сторону Цири –

та даже опешила. Однако тут же пришла в себя и через пару секунд

заявила:

– Ну что?! Какой-то подозрительный тип узнал, что я дракон, и

просит поплакать. Как я должна была поступить? И да, Лабра, я хотела

тебе об этом рассказать, но постоянно забывала. Я вот как его увижу –

вспомню, но при всех говорить нельзя, а потом отвернусь – и всё из

головы вылетело, не до него. И не запишешь даже – вдруг потеряю

бумагу случайно.

Мне оставалось только закатить глаза. Главное, чтоб в чудо-зелье

нашего непризнанного гения драконья память не передавалась, честное слово. Какая-то она слишком избирательная. Гораций же, между тем, продолжил:

– Как вы понимаете, я не мог себе позволить повторить ту же

ошибку с госпожой Лаброй. Зелья вы бы сразу почуяли. Это был мой

единственный шанс! И хоть я понимаю, что много чего натворил, но

делал это без злого умысла и готов компенсировать моральный ущерб.

– То есть это ты опоил чем-то заведующую канцелярией и

наговорил гадостей про Лабру? – уточнил Регул, разобравшись в

ситуации.

– И Миртл вы тоже заставили с помощью зелья написать

бессмысленный документ, а потом подложили его вместо сметы? –

сообразила я.

– И ключ тоже вы у Лабры взяли, чтобы устроить беспорядок в

нашем кабинете? – догадался Тэв.

– А ещё мне специально на уши присел, чтобы я сорвался и

ляпнул Лабре лишнего, – пожаловался Феркад.

– И банка с клеем тогда не случайно упала. Мне ещё показалась, что она летит странновато, – подытожила Цири.

– Абсент специально в академию пронёс? Чтобы слезу вышибло?

– вспомнил Регул.

– И дату рождения в документах неужто тоже вы поправили?

Чтобы Лабру никто не поздравил? – изумился Тэв.

– Средство для мытья волос тоже вы испортили? – дошло до меня.

– И сегодня линзы из моей комнаты ваша Рукохвостая Обезьяна

стащила?