Онлайн книга «Шоколадница и маркиз»
|
Он продолжал обвинять и жаловаться, но я уже не слушала. Зачем? И так все понятно. Маменька стала любовницей аристократа, чтоб защитить меня, отправила в академию, а я, неблагодарная дурочка, смела ее осуждать. Она отравила Гастона? Да ему брюхо распороть мало! Жалкий слизняк! Ничтожество! Но теперь, когда опасности нет, нет и причин для мадам Шанталь оставаться подле маркиза? Или… В тайный ход, открывающийся из коридора поворотом настенного факела, я скользнула за мгновение до того, как меня могли увидеть. Мои щеки горели, грудь болезненно ныла. Какая гадость! – Ты уверен, Брюссо? – донеслось через тонкую перегородку. – Она пошла сюда? – Да, Арман. И следом за ней… А вот и он… – Проклятая Шанталь… – стонал Гастон. – Отравила… обесчестила… – О чем он болтает? – спросил Арман. – Да все о том же: мамаша нашей Шоколадницы облапошила бедняжку… Ты разве…? Ах да. При дворе с полгода потешались над этой историей. Мадам Шанталь… – После расскажешь. Шаги, негромкое звяканье, задумчивый голос Шанвера: – Она влила в Гастона зелье правды. – Отравила, – протяжно всхлипнул тот. – У этих Гаррель чудовищная семейка: отравитель на отравителе, – хихикнул де Брюссо. – Однако ставлю сто луидоров, что наша крошка Шоколадница воспользовалась для отступления… Не дослушав, я сорвалась с места. Виктор о тайном ходе знал – именно он показал мне его в прошлом году, когда мы спасали от проклятого виконта Шариоля мою дурочку Натали. Не хватало еще, чтоб сейчас меня здесь застали. Глава 3 Физическая гармония Я проснулась, как обычно, за час до побудки. На зеленом оватском этаже я отправилась бы в свой замечательный садик с беседкой и питьевым фонтанчиком, чтоб насладиться утренним солнцем и заняться несложной гимнастикой, но здесь, на лазоревом… Эх… За окнами простиралась снежная равнина. Буря стихла, и холодное голубоватое солнце торчало в холодном голубоватом небе. Какой кошмар. Выскользнув потихоньку из спальни, я отправилась в умывальню. На лазоревом этаже они тоже были общими, как и на зеленом, но, в отличие от оватских, оказались оборудованными гораздо богаче. Кроме душевых кабинок, в которых – о чудо! – из раструбов, закрепленных у потолка, текла горячая, а не ледяная вода, здесь стояли также мраморные глубокие ванны, стены украшали мозаичные панно и огромные зеркала. И еще одно: здесь было… грязновато. Мрамор и фаянс пестрели отвратительными потеками, на полу лежал мелкий сор – какие-то очески и обмылки, смятые салфетки, расколотые пузырьки. На полочке над умывальником кто-то рассыпал зубной порошок и не удосужился его стереть. Кошмар… Выбрав кабинку, сток в которой оказался не полностью забит, я приняла душ. Ничего страшного. Наверняка, у филидок тоже существует график дежурств. Вчера был бал – разумеется, девушкам было не до уборок, а сегодня все поправят. Вернувшись в спальню, я наконец-то ощутила приятное предвкушение первого учебного дня, полюбовалась стопками прошлогодних конспектов на полке книжного шкафа. Студенты Заотара вели записи на магической бумаге, с которой ничего не стиралось, и уничтожить ее мог только огонь. В конце месяца маи в одном из дворов академии разожгли огромный праздничный костер, и многие мои товарищи бросали в него свои конспекты. Я не стала. Изрядное количество сшитых в картонных папках листов служило мне наглядным свидетельством того, что я успела изучить. История, география, артефакторика, биология, консонанта, музыка, теория танца, головоломия, отдельная тетрадь по магической каллиграфии, рисовальный альбом… Шершавый картон под пальцами, долгие часы кропотливой работы. А эта вот папка вообще драгоценна – в ней то, чему мне удалось научиться сверх обязательных занятий. |