Книга Шоколадница в Академии магии, страница 141 – Татьяна Коростышевская

Я пожала плечами:

– Что-то довольно мощное.

– Увы, теперь мы этого не узнаем – кажется, маркиз Делькамбр нам этого рассказывать не намерен.

Абсолютно точно: судя по его виду, он был намерен вцепиться в Давидека зубами.

– Все! – почти выкрикнул монсиньор, – на этом мы закончили. Шанвер, попрощайтесь с друзьями, квадра Раттеза, к алтарю, выступите менталистами.

– До свидания, мадемуазель, – прошептал Давидек и отправился к своей четверке.

Я прислонилась спиной к колонне, почтительно ожидая хоть каких-то указаний. Арман обнимал за плечо Диониса, что-то ему втолковывал, прочие сорбиры к ним не приближались – может, не считали себя друзьями маркиза, мало ли. Сам же он, закончив с Лузиньяком, подошел ко мне. Как хорошо, что спину мою поддерживала колонна, иначе, боюсь, любезный Давидек не успел бы подхватить мое бесчувственное тело.

– Поздравляю, – сказал хрипло Арман, – Шоколадница повергла маркиза.

Коротенько вздохнув, я ответила:

– Принимаю поздравления. Отрадно осознавать, что справедливость в нашем мире – не пустой звук.

– Ты меня сделала!

– И нисколько об этом не жалею! Ты получил по заслугам! Ты…

Какой позор! По моим щекам текли горячие дорожки слез.

Арман скривился:

– Какое счастье, Катарина Гаррель, что уже через несколько минут я о тебе забуду. И запомни: когда я вернусь в Заотар – а я вернусь, не сомневайся, чтоб опять взобраться на белую ступень, стать безупречным… Тогда, постарайся держаться от меня подальше.

– Вы, Гаррель, – сказал монсиньор Дюпере, приблизившись к нам, – не мадемуазель, а демон разрушения, Балор в юбке. Сначала вы поломали всю систему вступительных экзаменов, потом Дождевые врата и, наконец, лишили меня перспективнейшего сорбира! И это, заметьте, менее чем за месяц. Ступайте!Клятва Заотара! Все, что происходило в зале Испытаний, останется в ней.

Я присела в реверансе, опустила глаза, сдерживая всхлип:

– Благодарю, монсиньор.

Он не ответил, мне было видно носки его туфель.

– Ах, да! – судя по звуку, ректор хлопнул себя по лбу. – Творение барона де Даса! Рассказать хоть кому-то о нем вам тоже помешает клятва Заотара, как и о существовании Безупречного суда. Разумеется, я предпочел бы лишить вас памяти, но, к несчастью, вы выиграли суд, и закон мне этого не позволит. Ступайте!

– Куда? – пролепетала я, все так же разглядывая обувь начальства.

– Ко сну! – рявкнул Дюпере. – У вас завтра уроки, и первым, как я помню, «Начало истории»! Вы подготовили эссе?

Чего? Нет, эссе я, разумеется, написала в тот же день, когда мэтр, то есть монсиньор нам его задал…

Он, кажется, ждал ответа, я кивнула. Туфли сдвинулись.

– Идемте, мальчик, пора, – в голосе ректора, когда он обратился к Арману, слышалось непритворное сочувствие. – Расскажите напоследок, что именно у вас там произошло.

– Простите, учитель, нет.

– Ну, как знаете, я уважаю ваше решение и…

Они отошли, и большего я не расслышала.

– Идемте, мадемуазель, – негромко велел мэтр эр-Рази, – я провожу вас.

Когда мы с учителем шли по застланному ковром коридору, он продолжал говорить:

– Не бойтесь, Катарина, вам не будут мстить, не затаят против вас злобы. Мишель справедлив и благороден, вы свое право доказали.

Я не боялась, мне было тяжко. Жалела ли я Армана? Пожалуй. Если бы он согласился сам снять свое заклинание, я бы… Ах, к чему сейчас размышлять, что было бы. Произошло то, что произошло. Святые покровители и магия Зеркала Истины подарили мне год в Заотаре, год без сорбира Армана. Это ли не счастье?