Книга Моя Фиалковая Ведьма, страница 237 – Марина Адлер

Позже, отправляя к Миллиоре прежнюю служанку, приказал Нэнси присматривать за ней, как и прежде. А если заметит нечто подозрительное, сразу докладывать мне. Сам же решил дать девушке желанную свободу. Пусть насладиться ей сполна, если так хочет… Придёт час, и она сама постучит в мою дверь, тогда то я и применю к ней пресловутый «хлыст и пряник», наказывая и поощряя за повиновение чувствам. Бедная Милли, она ещё не знает, что я для неё приготовил в отместку, но непременно ощутит это на себе, а после, будет умолять, чтобы я принял её обратно. Очень опасное время грядёт. Вскоре я собирался совершить то, к чему готовился годами. Но прежде, хотел добиться от Милии признаний чувств, чтобы она осталась навсегда моей.

Мотылёк:

Дождь лил как из ведра. Небо словно плакало, скорбя о павших на улицах Санктоса. Кладбище как никогда было оживлённым, многие хоронили родных. Люди, полукровные фейри, все сравнялись в этом месте, смерть не знала разницы между сословиями, богатством или кровной принадлежностью. Она и вовсе не ведала о таких понятиях.

Я сидела в экипаже до тех пор, пока последние люди не покинули кладбище, проходя мимо тёмными сгорбленными силуэтами, горюя по ушедшим навсегда близким людям.

— Пора, Милли, — обратился ко мне Авалард, когда миссис и мистер Хоггарт прошли по дороге мимо нашей кареты.

Мать Дорна едва держалась на ногах. Похоронив своего единственного сына, она пребывала в такой всеобъемлющей скорби, что плохо осознавала происходящее вокруг. Только благодаря мужу, что крепко удерживал её за талию, шла вперёд. Лица родителей моего друга были настолько серыми и осунувшимися, что, казалось, они тоже умерли изнутри в тот день, когда узнали о смерти сына.

Я крепко сжала в руках охапку алых роз. Колючие стебли больно впились шипами в руки, не раня, благодаряфейскому кольцу, но причиняя спасительный дискомфорт, который отвлёк от созерцания столь душераздирающей картины. Я не решилась присутствовать на похоронах. Не имела права смотреть в глаза родителей Дорна, но прибыла к его могиле позже. Не могла не посетить его последнее пристанище…

Авалард сам предложил навестить могилу друга, даже Градос неожиданно дал на то своё согласие. Он позволил не только мне одной выйти за пределы замка. Некоторые полукровные фейри, проходящие обязательное обучение, тоже потеряли близких и отправились проводить их в последний путь.

Вскоре мы с Авалардом отыскали могилу моего друга на обширном кладбище, которое в последнее время изрядно пополнило свои ряды. Водрузив на большую песчаную насыпь цветущие розы, на которой уже и без того лежало немало букетов, присела и запустила в мокрую землю руку. Лицо покраснело от сдерживаемых эмоций, но я знала, что не имею права плакать по тому, кого сама лишила жизни. Это было бы кощунственно. Неправильно. Дождь спас меня от того, чтобы и вовсе не сгореть от раскаяния и стыда перед мёртвым другом. Холодные капли касались лица, немного остужая щёки. Как известно, умершие уже никогда никого не осудят, но, кажется, я сама хорошо справлялась с этой миссией. «Прости меня» — прошептала я мысленно, окончательно сгорбившись над немой холодной могилой. В ответ, лишь рука Аваларда легла на моё плечо и немного сжала его.

— Я отойду. Не буду мешать, но и ты не задерживайся долго, помни, у нас сегодня ещё есть дела, — сказал феец и отправился к высоким воротам в каменной ограде кладбища.