Книга Каролина. Часть третья, страница 51 – Мери Ли

Мама сидит на полу, подушка в белой наволочке лежит на ее коленях, мамина ладонь ласково проводит по подушке, и я тут же зажимаю рот ладонью.

Боже, воспоминания чуть не сбивают меня с ног. Когда я была маленькой, мама часто так делала. Вечерами, перед тем, как я должна была лечь в кровать, она звала меня к себе, я ложилась ей на колени, она пела колыбельную или рассказывала сказку, которую придумывала на ходу, и все это сопровождалось поглаживанием по голове.

Словно мама на каком-то неизвестном в мире уровне ощущает, что ее единственной дочери настолько больно, что она готова сдаться. Опустить руки. Бросить все и раствориться в воздухе.

Картина из детства настолько ярко стоит перед глазами, что я больше не могу стоять и сажусь на пол.

– Мам, – зову я и слышу треск боли в своем голосе.

Женщина, подарившая мне жизнь, никакне реагирует, что-то мычит под нос, слегка раскачивается из стороны в сторону и гладит подушку.

Подползаю к ней и, чтобы не напугать, как можно медленней кладу голову ей на колени. Когда ладонь впервые касается меня, она тут же замирает, зажмуриваюсь, но слезы все равно текут из опухших глаз, оставляя кляксы на наволочке, мама продолжает гладить, а я беззвучно рыдаю.

Я устала быть одна.

Я не хочу состариться и умереть в одиночестве.

Я не хочу быть никому не нужной, но вся моя жизнь идет именно по этой наклонной.

У меня есть мама, но она даже не понимает, кто я – от этого больнее, чем оттого, если бы ее вовсе не было. У меня никогда не было подруг. Ни одной чертовой подруги. Каролины меня не принимали, а потом и вовсе ополчились, хотя продвигали историю сестринства и семьи. У меня никогда не было мужчины, который любил бы меня и дорожил моими чувствами. Нолан просто пользовался моим телом, обманывая и обещая то, чего никогда не мог мне дать. Скорее всего и не хотел. Ведь если бы мы ушли с фермы, а он остался там, то лишился бы секса. Адриан мне больше как брат. Возможно, эта мысль сформировалась из-за лжи, которой меня пичкали изначально. Физически он привлекателен, добр и заботится обо мне, но я не чувствую его морально. Я не хочу засыпать и просыпаться с ним в одной кровати. Не хочу целовать его. Не вижу его тем самым, от которого сердце сбивается с ритма, от которого мурашки бегут по рукам. А Брайану я не нужна, он сделал в Салеме все, что хотел, и теперь исчезает из моей жизни. Ему плевать, что я испытываю боль даже от мысли, что не увижу его снова. Он печется только о своем городе и спокойствии, все остальное второстепенно. Мои чувства для него второстепенны. Чертов эгоист…

Так я и лежу на коленях мамы, она гладит меня по волосам, а я даю себе время на страдания. Где еще этим заниматься, как не в доме Печали?

Обещаю, что как только выйду отсюда, то не пророню по Брайану ни одной слезинки. Никто не увидит, что внутри все заволокло колючей болью.

Существует ли лекарство от душевной боли? Я бы приобрела подобное с удовольствием, закупилась впрок, заставила бы все свободное пространство и поставила охрану, чтобы никто не смел посягнуть на святое. К сожалению, ничего более-менее похожего на то, что мне нужно, люди не изобрели, хотя я уверена, что каждый хотя бы раз в жизни нуждался в подобной пилюле.

Раз нет такой, я нашла другую.

Нужно переключиться. Занять мысли чем-нибудь таким, что откликнется во мне и поможет перестроить режим душевного страдания на логическое существование.