Книга Каролина, страница 45 – Мери Ли

Много стало понятным, но есть еще огромный пробел длиной в несколько лет. Там такая плотная тьма, что сквозь нее ничего не видно и не слышно. Эту завесу мне не открыть, и я даже примерно не знаю, где искать ключ к этой части воспоминаний. Где я научилась самообороне? Откуда я знаю, как пользоваться оружием? Эти знания не даются с рождением, необходим долгий и упорный труд, чтобы уметь делать то, что умею я.

Солнце опустилось за горизонт, и в лесу становится слишком темно, чтобы двигаться вперед. Придется остаться здесь, если буду блуждать в тени, то могу потерять из вида дорогу, а она мой единственный ориентир. Сажусь спиной к ближайшему дереву и облокачиваюсь на шершавый ствол. Пистолет кладу рядом, а оба ножа держу в руках. Я настороже.

Только сейчас до меня доходит абсурдность ситуации. Люк хочет, чтобы я помогла спасти Сэма. А они и их отец убили мою маму. Уже молчу про то, что происходило со мной по их вине. Спасти врага – этот пункт будет последним в моем списке самых неважных дел.

В одно мгновение становится так грустно и одиноко, что на глазах закипают слезы. Как бы это ни было эгоистично, но мне жаль себя. Не из-за того, что я сижу одна в лесу и не знаю, что мне делать после того, как я добуду еду и воду, а оттого, что я скучаю по маме. Это чувство настолько мне незнакомо, что выводит из строя на раз-два.Всматриваюсь во тьму и вспоминаю, что мы жили с ней где-то на окраине Салема, если бы я прошла мимо этого дома, то вспомнила бы его. Мама была слишком доброй, непозволительно доброй и отзывчивой. А еще она была доверчивой. Я пыталась оградить ее от ужаса, что делали со мной, закрывали в гробу, принуждали, чтобы я влезла в головы людей и приказывала им ужасные вещи. В девять лет мои руки уже были обагрены кровью. Отец не гнушался грязными методами сохранения власти и по своему подобию воспитал сыновей. Что мне сказал Крис? Что Люк делал куда более ужасные вещи, чем убийство девушки. И теперь я знаю, что он не солгал.

Поднимаю взгляд в небо, там далеко-далеко вижу звезды. Они недосягаемы, как и мама. В груди разрастается ком безграничного одиночества. Тихие слезы стекают по щекам. Обхватываю себя руками, обнимая, и шепчу, глядя на звезду:

– Даже если я не помню всего, даже если у меня больше нет возможности обнять тебя, я никогда не забуду тебя… мама.

Я еще долго так сижу, а потом сон постепенно накрывает меня пуховым одеялом.

Просыпаюсь от крика. Не от моего, что уже достаточно хорошо.

Ножи из рук я так и не выпустила. Вокруг до сих пор тьма, но сейчас она более зловещая, ведь теперь знаю, что я точно тут не одна.

Скидываю одеяло сна и переложив оба ножа в одну руку, поднимаю пистолет и убираю его за пояс брюк. Ножи возвращаю на прежнее место.

Крик снова повторяется, но из-за эха невозможно понять, с какой он стороны.

Около минуты лес пребывает в тишине, до слуха доносится только стрекотание насекомых. Решаю, что пока мне лучше оставаться на месте. Звук шагов может выдать мое местоположение. Если бы я хоть что-то видела, но тучи наползли на звезды и луну, ослепив меня окончательно.

Минуты проходят, криков больше не слышно. Постепенно успокаиваюсь. Мне бы забраться на дерево, там я бы оказалась в большей безопасности, но сейчас это создаст ненужный шум, да и привязать себя к стволу или веткам будет нечем. Свалиться с дерева такая себе затея.