Книга Хозяйка хищной космической оранжереи, страница 194 – Мария Лунёва

Медкапсула издала протяжный гудящий звук, и экран разделился.

С одной стороны выводились данные о состоянии организма Лукера, а с другой — Лалу… Сравнивая их, я понимала, что кендалийке значительно лучше. Хотя вот так сразу и не скажешь.

— Кости целы, — негромко произнес Мити, щелкая что-то на панели. — Осторожно раздеваем ее.

Дупел потянулся и принялся медленно освобождать свою девочку от кофты.

— На третьем ребре справа трещина, — Мити продолжил обследование. — Кожу на голове я стяну. Разойдитесь…

Склонившись, он взял хирургический сшиватель и, осторожно отчищая рану от сгустков подсохшей крови, принялся сшивать.

— Как закончу, отнесете ее в каюту. После, прямо на носилках, максимально оботрете кровь, переоденете и переложите в постель. Яркий свет уберете.

— А системы, уколы… — Дупел громко сглотнул, его кадык дернулся.

— Я вколю обезболивающее. Противовоспалительное. Снотворное само собой. А дальше только забота, брат. Как Лоли? — Он нервно взглянул на закрытую дверь.

— Лучше… Видимо, старшая всегда закрывает собой младшую. — Дупел поджал губы.

В его глазах встали предательские слезы.

Мне стало жутко. Никогда не думала, что эти мужчины могут плакать.

Мити быстрообработал рану на голове и наложил несколько швов.

— Их не тронули, — тихо выдохнул Риме. — Побои сойдут… Главное, что не надругались.

— Неважно, — Дупел зажмурился и снова выдохнул. — Это не важно.

А после присел и дрожащей рукой провел по волосам Лалу. Она была в сознании, но сил даже на то, чтобы шевелиться, не осталось.

— Я тебя люблю, малышка, — шепот Дупела смущал. — Любую люблю. И неважно, что могло бы там случиться, все равно бы любил. Мы бы с тобой со всем справились, слышишь. Никому тебя не отдам. Моя девочка. Только моя.

Она заплакала, тихо и скуляще. Там словно внутри плотину некую прорвало. Склонившись ниже, Дупел неуклюже обнял ее за плечи.

— Никому и никогда не дам в обиду. Все будет у нас хорошо. Кирр разговаривает с диспетчерами, мы стартуем. А через несколько дней будем дома. В нашем доме, Лалу, — он стянул кольцо с трясущегося пальца. — Оно твое… Чтобы там ни было в лагере, а я от тебя не откажусь, потому что люблю. И нет ничего важнее этого.

Подняв ее ладонь, он надел ей колечко и надавил на центральный камень, в котором были вмонтированы регистрационные чипы. По испачканной кровью коже Лалу поползла информационная сеть, оставаясь едва заметным рисунком на ее запястье.

— Все, моя красивая… Обижайся на меня после этого, но сидя в нашем доме на нашей постели. Я готов выслушать от тебя все…

— Дурак, — хрипло прошептала она. — Я тебя люблю.

— Вот и хорошо, — он осторожно прижался лбом к ее плечу. — И это правильно. Где успокоительное и обезболивающее, меньшой?

Он поднял взгляд на Мити и улыбнулся.

Лалу унесли на носилках. А после — в дверь протиснулись Риме с Даламом, неся вторую сестричку. Мити дрогнул, схватился за край мед. капсулы.

Крови на кендалийке было не меньше, чем на сестре. Она даже лежала, закрывая руками голову, словно до сих пор боялась удара. Руки в синяках, пальцы распухли. Глаз заплыл до такой степени, что его и не видно было под гематомой.

Мити стоял и не двигался.

— Брат, — Далам дернул его за плечо.

Он сглотнул, но продолжал стоять словно парализованный.

Его взгляд…

Проследив за ним, я поняла, что у Лоли спущены штаны. Из-за длины куртки это не сразу было заметно.