Книга У края бездны, страница 116 – Артур Самари

В окружении американского флота за ночь советские моряки привели свое судно в порядок и отдохнули. Утром к ним снова подошел катер, и один из капитанов эсминца приказал им покинуть Саргассово море. В сопровождении двух эсминцев Б-59 стал уходить из этой зоны, однако, как только американцы ослабили контроль, советская подлодка скрылась под воду и смогла оторваться от них – так как Савицкий не получил другой приказ из Москвы, он должен был оставаться у берегов Америки. Погоня длилось еще шесть дней. Подводники убегали от американцев. Офицеры Б-59 недоумевали, почему Москва молчит, ведь кризис уже закончился и все советские суда уже возвращались домой.

– Кажется, про нас забыли, – сказал Архипов офицерам.

В действительности так и было. Командующий Иванов получил приказ возвращаться, а про подводников забыли, и только через шесть дней Савицкий получил новый приказ: покинуть Саргассово море и двигаться в сторону СССР.

– Наконец-то вспомнили о нас! – воскликнул Савицкий в рубку своим матросам. – Мы возвращаемся домой!

– Я так и не понял, – сказал Архипов, – зачем всё это время нас держали в Саргассовом море. Зачем мы рисковали и чуть было не погибли, ради чего?

ОБИДА

Через неделю генерал Иванов приступил к демонтажу ракет, однако работы были остановлены. Согласно договору, такая работа должна была проводиться при участии наблюдателей ООН, однако Фидель Кастро не пустил их в свою страну, он был обижен на Хрущёва, который заключил договор с Кеннеди, не согласовав с ним. Генсек злился на этого маленького наполеончика, тем не менее, не знал, чтос ним делать. Так как о Фиделе Кастро говорил весь мир, то он считал себя величайшим политиком мира и требовал к себе особого отношение, наравне с Кеннеди и Хрущёвым. Хотя всё было наоборот – весь мир считал его мелким диктатором и марионеткой в руках СССР. Чтобы уговорить его, на Кубу прилетел Микоян, которым не раз беседовал с ним, и они даже подружились. Но два дня беседы с Кастро ничего не дали. Микоян в своей телеграмме написал Хрущёву: «Он чертовски упрям, я не смог убедить его».

Вскоре Кастро дал согласие, но при условии, что наблюдателем от ОНН будет лично Генеральный секретарь этой организации. Такое наглое заявление мелкого диктатора потрясло всех политиков в мире, но ради спасения мира господин Тану прилетел на Кубу и в присутствии кубинских политиков и военных стали разбирать советские ракеты. Далее их отправили в порт и уже оттуда, на судах – в СССР.

Когда четыре подлодки вернулись домой, в тот же день всех командиров посадили в камеру. Они не выполнили приказ маршала, то есть американцы обнаружили их и заставили всплыть. Командирам сообщили, что будет служебное расследование и затем, вполне возможно, последует уголовное наказание. На военном самолете их доставили в Москву. Когда приземлились на аэродроме, было два ночи. Оттуда на двух военных «газиках» их доставили прямо в Управление Военно-Морского флота. Их завели в кабинет адмирала Фокина, который отвечал за эту операцию.

– Садитесь, товарищи! – сказал он.

Рядом сидел адмирал Расохин. Вел с ними беседу Фокин. По характеру это был мягкий человек. Каждый командир рассказал, как обстояло дело у его экипажа. Фокин задумался и произнес.

– Завтра с вами хочет поговорить лично Хрущёв. Эта история, которую вы мне рассказали, совсем никуда не годится. Особенно про то, как Савицкий хотел запустить спецторпеду. Неужели ты не соображаешь, что тогда началась бы мировая война? Одним словом, вы все опозорили флот и страну. Честно говоря, было бы лучше, если вы не вернулись бы оттуда живыми. Меньше позора было бы для нашей страны.