Книга У края бездны, страница 93 – Артур Самари

– Должен Вам сказать, что личные отношения Кеннеди и Хрущёва нарушились в такое трудное время для наших стран! И причиной тому – тот обман со стороны посольства, который имел место в последнее время.

Добрынин молчал, его лицо не изменилось, словно ничего не случилось.

– С самого начала, – продолжал Роберт, – советская сторона и лично Хрущёв в своих заявлениях подчеркивали оборонительный характер оружия, размещаемого на Кубе. Вы тоже говорили мне об оборонительных целях поставки оружия, в частности ракет, когда мы виделись с Вами в начале сентября. Из Ваших слов следовало, что на Кубу Советский Союз направляет ракеты малой дальности для защиты территории Кубы, а не ракеты, которые могут достичь любой точки США. Я поверил Вам. Об этом я доложил президенту, который тоже был удовлетворен такой политикой СССР в отношении Кубы. Еще разя повторяю: мы не против обычного оружия, если это нужно для защиты Кубы.

Затем Роберт перевел дыхание и продолжил:

– Но самым вопиющим обмана было письмо Хрущёва от 6 сентября, направленное в Белый дом через помощника президента Теодора Соренсена. И так же ваш Громыко врал нам в лицо в Овальном зале. Всё это произвело сильное впечатление на президента. Мы считаем: если дипломат не может сказать правду по каким-то причинам, он должен ответить уклончиво или промолчать, но не лгать. И эти правила Вам хорошо известны, извините меня за прямоту.

Когда Добрынин заявил, что, возможно, США заблуждаются по поводу того, что происходит на Кубе, то Роберт Кеннеди взорвался.

– Какого черта! Вы хотите сказать, что не знаете о ракетах, когда об этом всему миру уже известно? Как нам обращаться к послу, официальному каналу, если… даже посол, который пользуется полным доверием своего правительства, не знает, что на Кубе находятся ракеты, способные ударить по США?

– Я заверяю, что я получаю только ту информацию, которую Москва считает нужным доводить до моего сведения.

И тут Кеннеди почувствовал, что русский посол говорит правду. Он ничего не знал о ракетах. Однако для Роберта это было слабым утешением. И тут Добрынин стал повторять хорошо известную позицию Советского Союза:

– Я уверен, что всё это делается для защиты кубинского народа, и у нас нет намерений угрожать США. Мы хотим мира и против войны…

От таких заученных слов Роберта уже тошнило, и он прервал разговор, сказав:

– Передайте Хрущёву, что если его беспокоит судьба Кубы, мы готовы гарантировать, что США не вторгнутся на ее территорию, если с Кубы вы уберете свои ракеты. Передайте это немедленно, потому что и у нас, и у вас осталось мало времени.

Не говоря ни слова, Кеннеди направился к двери. Однако там он остановился и спросил у посла:

– Можете ли вы сказать, какие инструкции получили капитаны судов, которые идут навстречу нашим кораблям?

Об этом Добрынину ничего не было известно. Но вместо: «не знаю» он по привычке ответил:

– Да, мне известны эти инструкции. Они не должны выполнять требования, если они являются нарушением международных норм о свободном судоходстве.

Такой уклончивый ответ ни о чем не говорил.

– Я не знаю, чем всё это кончится, но мы намерены остановить советские суда.

Роберт покинул кабинет, а посолвынул из кармана платок и вытер вспотевший лоб. В душе он проклинал Хрущёва, который ведет свои корабли к войне. «Что будет с моими детьми, если на города начнут сбрасывать ядерные бомбы? Мои дети погибнут в Вашингтоне от советских ракет. Но почему мы должны погибнуть из-за этого толстяка с трехклассным образованием? Вот чем опасны диктаторские государства – один человек решает судьбу всего народа. Это есть социализм». Как бы ему хотелось поселиться навсегда здесь, в США, – то есть получить политическое убежище, но тогда в СССР пострадает его родня.