Книга У края бездны, страница 97 – Артур Самари

Хотя Хрущёв был атеистом, всё же такие слова пришлись ему по душе. Еще никто не сравнивал его с Богом. И перед глазами Хрущёва возник образ церквушки в его деревне, где Никитка молился до юношеских лет, пока не связался с коммунистами, и еще – образ матери и отца, склонивших колени пред алтарем и свечами и шепот их молитв. От таких воспоминаний повеяло каким-то теплом по всему телу.

И после раздумий Хрущёв поднял голову и мягко произнес:

– Тут ничего не поделаешь, надо остановить наши корабли. Дальше – это уже война. Выходит, что американцы всё это время тайно готовились к войне, и завтра она начнется. Что вы думаете,товарищи?

– Вы правы, Никита Сергеевич, дальше тянуть нельзя, – как всегда, первым поддержал генсека Брежнев, – тем более что Кеннеди уже привел армию в полную готовность.

– Вот какие подлые эти империалисты! – сказал Козлов. – С нами ведут игру – типа блокады, а сами готовятся напасть.

– Видимо, карантин – это был отвлекающий маневр, чтобы внезапно вторгнуться на Кубу, – предположил Игнатов.

И тут Хрущёв встал с места и решительно произнес:

– Всё ясно, мы отменяем операцию «Анадырь». Очень жаль! Я был так уверен, что у нас всё получится! Ладно, придется смириться. Малиновский, дай команду нашим судам повернуть назад. Пусть возвращаются домой.

– Будет исполнено. Разрешите идти? – и маршал зашагал к двери.

У всех на душе полегчало. И тут Косыгин поддержал генсека:

– Очень правильное решение Вы приняли. Кто знает, что могло бы случиться, если по нашим судам американцы открыли бы стрельбу?

– Вы, Никита Сергеевич, не переживайте, у нас на Кубе уже достаточно ракет, – поддержал генсека идеолог Суслов, худощавый в очках.

– Сколько ракет уже на Кубе? Кто знает, кроме Малиновского?

Микоян сказал:

– Я могу сказать. Это 60 ядерных головок к ракетам Р-12, еще 24 заряда для Р-14, а также шесть атомных бомб для самолетов Ил-28. Это со слов Малиновского. Таким количеством можно пол-Америки уничтожить. Куда еще больше?

– Мелко ты мыслишь.

– Никита, надо спешить. У нас осталось мало времени. Иначе мы не успеем предупредить Кеннеди.

Все члены Политбюро молча уставились на генсека.

– Да, ты прав, надо срочно успокоить Кеннеди, что мы готовы к переговорам. Вызовите стенографистку.

В кабинет вошла пожилая женщина в строгом коричневом костюме, с блокнотом в руке.

– Надя, садитесь за мой стол и пишите! – сказал Хрущёв. – А ты, Громыко, продиктуй ей грамотный текст. Смысл должен быть таким, что на Кубе у нас нет ядерного оружия. Но сейчас мы не будем об этом спорить. Сейчас мы должны думать о том, как развязать этот узел войны. То есть мы готовы к переговорам.

И опытный Громыко стал диктовать текст:

«Президенту США господину Кеннеди. Вы ошибаетесь, если считаете, что какие-то наши средства на Кубе являются наступательными. Однако давайте сейчас не будем спорить. Видимо, я не смогу убедить вас в этом.

Давайте же проявим государственную мудрость. Я предлагаю: мы, со своей стороны, заявим, что корабли, идущие на Кубу, не везут никакого оружия. Вы же заявите о том, что Соединенные Штаты не вторгнутся своими войсками на Кубу.

Господин президент, нам с Вами не следует сейчас тянуть за концы веревки, на которой Вы завязали узел войны, потому что чем сильнее мы с Вами будем тянуть, тем сильнее будем затягивать этот узел. Давайте не только перестанем тянуть за концы каната, но примем меры к тому, чтобы узел развязать. Мы к этому готовы».