Книга Девочка из пустыни, страница 82 – Артур Самари

И тут Лену осенила мысль: обо всем этом ее дети должны знать непременно, и она стала рассказывать на своем языке. Кират и Айгуль с интересом рассматривали своих предков, держа в руках уже желтые карточки. Им верилось с трудом, что эти важные дамы и господа в столь причудливых нарядах могут быть их родней. Они совсем не похожи на мусульман в халатах и тюрбане.

Между тем Валя с жалостью глядела на сестру, которая изъяснялась со своими детьми на чужом языке. Было как-то странно слышатьчужую речь из уст родной сестры. Но стоило Лене вернуться к русскому, обращаясь к маме, как Валя вновь чувствовала в ней сестру.

Мама раскрыла третью страницу, и появились фотографии, до боли знакомые. Это ее детские годы в кругу семьи – в разных местах: на Красной площади, в лесу с лукошками, у реки за обедом, на празднике Первого мая с флагами, транспарантами. При виде этого по щекам Лены полились слезы.

– Это папа, мой родной папа, – говорила Лена и нежно гладила пальцами. – Когда меня украли, я каждый день сидела у юрты и ждала папу. Я верила: однажды он явится и заберет меня домой. Я все ждала, ждала…

От столь трогательных слов все заплакали, и Надежда Николаевна опять стала целовать ее руки, извинялась перед дочерью.

– Мама, не надо так говорить, вы не виноваты – это моя судьба. Давайте не будем больше об этом. Папа, бедный, тоже не виноват, его убили в тюрьме.

В это время с подносом вошла Оля. Расставляя на стол чашки, ложечки, она спросила:

– Лена, а ты помнишь, как мы дружили?

– Конечно, я не забыла. Помню, как мы были на Новый год на елке с Дедом Морозом и Снегурочкой. Нас там фотографировали.

– Эта карточка сохранилась, – воскликнула мама и стала листать альбом, пока не отыскала фотографию.

– Вы были неразлучными, – напомнила мама, – И уроки делали вместе, а после я или моя мама проверяли ваши тетрадки.

– Бабушку я хорошо запомнила, вот только лицо Пети слабо…

– Валя, позвони Пете, почему до сих пор его нет? – сказала Надежда Николаевна.

В прихожей дочь набрала номер. Трубку подняла пожилая секретарша из кафедры истории Московского университета и ответила, что Петр Семенович еще на лекции.

– Тогда передайте ему, чтобы после лекции сразу ехал к маме.

– Валентина Семеновна, что-нибудь случилось? – спросила секретарь кафедры, которая хорошо знала семью профессора Горина.

– Ничего серьезного, то есть не знаю, как сказать… В общем, скажите моему брату, что объявилась его старшая сестра Лена, и сейчас она у мамы.

Опытный секретарь еле удержалась от расспросов, все-таки новость столь невероятная. Возможно, Петр Семенович сам все расскажет. И опустив трубку, секретарь вышла из кабинета и направилась по длинному коридору. Когда-то дедушка Пети, тоже профессор истории, заведовал на этой же кафедре. Многие его ученики стали известными учеными и с гордостью говорили, что учились у профессора Горина. Один из них, академик Боголюбов, как-то сказал Пете: «Петр Семенович, вы пошли в деда, даже лицом. Это был истинный ученый, настоящий интеллигент – жаль, таких людей мало». И Петр Семенович гордился таким предком и сожалел об одном: образ деда в его детской памяти сохранился слабо. И неудивительно: Пете было семь лет, когда умер дедушка, сидя за письменным столом.

Секретарь столкнулась с Гориным в начале коридора, у его кабинета. Молодой профессор вернулся из лекционного зала и открывал дверь.