Книга Девочка из пустыни, страница 96 – Артур Самари

– Я не совсем поняла.

– Как это объяснить попроще… Понимаешь, наша мама смогла дать нам много общего: хорошее образование, высокий уровень культуры. Потому у меня и Пети много общего, нам интересно общаться, мы легко понимаем друг друга. Мы искренне дружим, любим друг друга и совсем не из-за денег или каких-нибудь вещей.

– Я тоже хочу быть культурной и чтоб мои дети стали такими же. Мне понравилась ваша скатерть, красивые тарелки, хрустальные рюмки, ложки, вилки. Хочется, чтобы у меня в доме был диван, кресло, красивая люстра.

– То, что ты перечислила – это совсем не главное в культуре. Многие люди имеют красивые дома, дорогие вещи, тем не менее не становятся культурнее. Высокая культура приходит через знания, через искусство, литературу. Культура – прежде красивая душа. Это мир чувств и его трудно объяснить словами.

Когда вся посуда была вымыта и расставлена по полкам, сестры вернулись в столовую. Между тем концерт уже близился концу, пела Эдита Пьеха. Дети Зухры не сводили глаза с экрана, ведь во всем ауле такую чудо-технику имеют лишь три семьи. Жасан же собирается купить в этом году.

Когда закончилась передача,Валя расстелила постель на широком диване. Это для Лены и ее дочки, а сына отправили на веранду – там имелась раскладушка. Сама Валя с мамой пошли в спальню. Там, по углам, стояли две старинные кровати с железными, ажурными спинками. Уставшая Валя заснула быстро и почему-то проснулась глубоко за полночь. Должно быть, непривычно спать на жесткой постели. Комнату озарял теплый лунный свет. Валя удивилась: дверь на балконе открыта и там темный силуэт мамы. В раздумье она сидела на стуле. «Что с ней, может ей плохо?» – подумала дочь. Со скрипом Валя поднялась с кровати, надела халат и вышла на веранду.

– Мама, что с тобой? – она провела рукой по ее седым волосам.

– Не знаю, что-то мне совсем не спится.

Летняя ночь была теплой. Балкон выходил на большой двор со старыми дубами и соснами. Совсем тихо – непривычно для слуха столичного человека.

– Какая приятная тишина. Мама, вроде, ты не страдала бессонницей. Что тебя беспокоит, кажется, ты плачешь?

– Уже вторую ночь не сплю. Все думаю о Лене, – и мать руками вытерла мокрые глаза. – Мне больно смотреть на нее, прямо сердце разрывается… Какая она отсталая – и это моя дочь. Понимаешь – моя родная дочь! Обидно за нее, за ее судьбу. Вас я вывела на большую, красивую дорогу жизни, а вот Лена словно осталась на обочине. Даже ниже, чем обочина. Разве для такой жизни я родила ее?

– Мама, не плачь, а то давление подскочит. Судьба Лены – это брошенный жребий, он мог выпасть и на мою долю. Это случай и порой пред ним мы бессильны.

– Все это понимаю, и все же от этого на душе не легче. Все равно чувствую себя виноватой: коль родила ребенка, то в ответе за ее судьбу. Иначе не стоит рожать.

– В жизни не возможно все предусмотреть, тем более это был нелепый случай. Ко всему же случилось так давно, что уже ничего не изменишь. Надо смириться и жить с тем, что есть.

– Нет, материнскому сердцу не может смириться.

– Сегодня на кухне, за мытьем посуды, я долго беседовала с Леной. И мне тоже было больно осознавать, что это моя родная сестра. Она такая отсталая, ограниченная в знаниях, культуре. Мы вроде родные сестра – а не понимаем друг друга: я ей говорю одно – она мне другое. Слишком разные взгляды на эту жизнь. Будь она чужим человеком – это другое дело, не обидно, но ведь это моя родная кровь. Может быть, не хорошо так говорить, однакоя не чувствую ее сестрой, словно чужая. Нет к ней и чувства любви – только жалость к ее несчастной судьбе.