Книга Русская жена эмира, страница 47 – Артур Самари

Такая весть потрясла советника и главу ордена. Оба обменялись взглядами. Они чувствовали себя виноватыми, что в свое время не обратили внимания на слова Таксынбая.

– Кто бы мог подумать, что за простым любопытством может скрываться такое коварство! – удивился Николаев. – Видимо, я еще плохо разбираюсьв здешнем народе. Хвала славному командиру Таксынбаю, спасителю каравана! Об этом я непременно доложу эмиру. Ты заслуживаешь особой щедрости. Кто знает, может быть, ты скоро станешь министром.

И Николаев крепко сжал ему руку и трижды захлопал по плечу. Даврон не мог остаться в стороне и тоже протянул ему руку. Хотя в душе недолюбливал этого выскочку из знатного рода, который был хвастлив и презирал простой люд.

– В этом деле есть и моя вина, – признался дервиш, – я нанял этого погонщика из наших дервишей, не изучив человека до конца. Хвала Таксынбаю за верную службу!

Такие слова привели главного охранника в восторг, и в знак благодарности он сделал им легкий поклон.

И снова заговорил полковник:

– Столько золота может вскружить голову кому угодно. Теперь следует быть очень внимательными к людям, ведь уже все знают, что хранится в хурджунах. Эта ночь будет тревожной. Таксынбай, надо усилить посты из числа самых верных людей. Даже этого недостаточно. Пусть каждый солдат, дервиш следят друг за другом и в случае опасности извещают нас. Завтра решающий день пути. «Храни нас, Господь», – уже по-русски сказал Николаев.

После Даврон направился к своим людям, ведя лошадь под уздцы. Под деревом его ждали братья по вере. Они уже знали: сейчас будет весьма тяжелый разговор.

Николаев же зашагал к речке, за ним – его солдат. У берега полковник снял халат, чалму и склонился над водой. Умыв потное лицо, шею, сел на край широкого камня. Утомленный ездой, он стянул сапоги и опустил ноги в прохладную воду.

– Почтенный Одылбек, – обратился к нему охранник, – не желаете поесть? Есть шурпа, говорят, очень вкусная.

– Пока не хочу: сильно устал.

В это самое время рядом появился Таксынбай. Он сам принес советнику горячий бульон, тем самым оказывая знаки внимания.

– Должно быть, наш Одылбек голоден с пути, поешьте, – сказал он и опустил на камень чашку и черствую лепешку хлеба.

Едва Николаев принял за еду, как деревянная ложка застыла в руке. В его голове мелькнула страшная мысль: «Почему Таксынбай сам принес еду, обычно это делает мой солдат? Может быть, по приказу эмира он всыпал в мой бульон яду? Здесь никому нельзя доверять».

– Спасибо, командир, но я так устал, что никакая еда не идет в горло. После съем, а сейчас хочу только покоя, – и полковник опустил чашку на камень.

– Но бульоностынет быстро. А сейчас еще мяса принесут.

– Ладно, – согласился полковник, – чуть отдохну и примусь за еду.

Между тем Таксынбай направился к дервишам, которые обсуждали случившееся. Появление чужака заставило их умолкнуть. Таксынбай опустился рядом с Давроном и сам завел разговор об этом подлом смутьяне. И вновь уже до мелочей командир описал заговор и в конце осудил дервишей, что те не сообщили ему и чего-то выжидали.

– Мы не успели этого сделать, – стал оправдываться один из них перед Давроном. – Ко всему, мы испугались, ведь этот подлый Рашид уверял, что многие солдаты уже на его стороне. Мы ничего не могли понять и решили ждать нашего досточтимого Даврона.