Книга Черная овечка, страница 46 – Бринн Уивер, Алекса Харлоу

Я беру скотч со стола и подхожу к Заре, пластик шелестит в моей руке. Она качает головой, умоляющие звуки и плач приглушаются скотчем, прилипшим к ее губам, слезы скатываются по его серебристой поверхности.

Я накрываю голову Зары полиэтиленом, как саваном.

— Я должна поблагодарить тебя, — говорю я, закрепляя его на ее макушке. Хватаюсь зубами за потертый край скотча и отрываю его, приклеивая к нижней части полиэтилена. — Там, в пустыне, на меня снизошло озарение. Разве не за этим ты гналась все эти годы? Удары молнии от Бога? Хотя я понятия не имею, как Ксантей смог бы их интерпретировать. Ты знала, что это даже не его настоящее имя? Его настоящее имя Дональд Соверски.

Пот и слезы размазывают пыль по шее Зары. Я почти слышу, как бьется ее пульс, наполняя ее тело адреналином.

Я прижимаю конец скотча к задней части шеи Зары, приподнимая полиэтилен над нашими лицами, как будто мы две лучшие подруги, делящиеся секретами под одеялом.

— Я поняла, чем хочу заниматься в своей жизни. Я хочу справедливости за те шрамы, которые вы мне оставили. Я хочу убить всех, кого смогу найти, таких, как ты, пока не найду самого главного. Наихудшего. Но я должна с чего-то начать. На сегодня подойдет мелкая пешка, — запах страха исходит от кожи Зары. Я наклоняюсь немного ближе, она не видит никого, кроме меня. — Скажи Дональду Соверски-младшему, что тебя прислала Эйва, когда попадешь в ад.

Зарапытается закричать, когда я прижимаю пластик к ее лицу, снова и снова обматываю скотчем ее шею, глядя ей в глаза, пока ее отчаянные последние вздохи покрывают поверхность конденсатом. Я оставляю рулон скотча болтаться у нее на шее, как ожерелье, и прижимаю пластик к ее коже, глядя ей в глаза, пока она борется и медленно умирает в моих руках.

Когда мышцы Зары расслабляются, а ее сердце замирает, я слезаю с ее тела, боль от моих ран притупляется из-за удовлетворения потребности. Бросив последний долгий взгляд на успех своих усилий, я поворачиваюсь к мужчине.

Его глаза сияют. На губах появляется улыбка.

— Я прошла? — спрашиваю я, останавливаясь перед ним.

— Меня зовут Самуэль, — говорит он. — Я буду тебя учить. Ты научишься. Как маскироваться. Как охотиться и никогда не быть пойманной. И с этого дня ты больше не Эйва. Ты — Сомбрия. Моя тень. Мое наследие.

Эйфория наполняет мои вены. Бог, может и слеп ко мне, но дьявол — нет, и теперь, когда я приняла своего демона, он сделал мне подарок. Шанс стать той, кем мне всегда суждено было быть.

— Я справлюсь.

Открываю глаза в настоящее, цепляясь за этот момент начала новой жизни. А потом иду в свою комнату, зарываюсь под одеяло и проваливаюсь в глубокий сон без сновидений.

ИЛАЙ

Я чертовски ненавижу все это.

Как обычно.

Ежегодная встреча — это традиция факультета, шанс для аспирантов подлизаться к преподавателям, а для преподавателей напустить на себя важность. Традиция включает в себя канапе, которые либо слишком маленькие, чтобы наесться, либо слишком невкусные. Иногда и то, и другое. Немного дешевого вина, но его как раз хватит, чтобы каждый мог выпить бокал-другой, не испытывая при этом приличного кайфа. Там нет музыки или развлечений, которые могли бы заполнить неловкую тишину. Все событие, по-видимому, тщательно рассчитано таким образом, чтобы вызвать максимальное количество страданий.