Книга Мастер и Жаворонок, страница 107 – Бринн Уивер

Но мне хочется, чтобы она промахнулась смычком мимо струн и хоть раз сломала мелодию.

Я зажимаю кнопку «минус» пальцем. Ларк обиженно вскидывает голову.

Скривив губы, я мрачно ухмыляюсь и еще больше сбавляю вибрацию. Ее взгляд так выразителен, что я хватаюсьза стол – иначе рвану на сцену.

Я четыре раза нажимаю на кнопку «плюс», и по лицу Ларк пробегает волна облегчения.

Дальше я откладываю пульт в сторону, наблюдая за тем, как она водит смычком по струнам, перенося вес с одной ноги на другую. В какой-то невыносимо долгий момент кажется, что Ларк поймала равновесие между музыкой и удовольствием, затерялась в пустоте, недосягаемой внешнему миру.

Но контроль-то – в моих руках!

Я нажимаю на «плюс» два раза. Глаза у Ларк распахиваются, и она безошибочно находит меня взглядом. В нем – явный вызов. Она хочет проверить, далеко ли я зайду. Пока что публика не замечает румянца, затопившего ей шею, и того, как она закусывает губу и как трепещут у нее ресницы.

А может, люди давно все поняли…

Трижды жму на «плюс».

Губы у Ларк раздвигаются. Даже с такого расстояния я способен уловить, как вздымается у нее грудь и как напрягаются предплечья, когда она спешит угнаться за музыкой.

Я неотрывно следую за ней, словно ноты в мелодии. Прибавляю мощность.

Глаза у Ларк распахиваются сильнее. В них – безмолвная мольба.

Два новых нажатия – и она едва ли не взвивается в воздух.

Еще одно – и голова бессильно падает на грудь. До оргазма – считаные секунды, но я хочу, чтобы в этот момент она смотрела на меня. Я должен видеть ее глаза.

Я пять раз нажимаю на кнопку «минус», и взгляд у Ларк наливается отчаянием. Она готова швырнуть виолончель на пол. Я отдал бы сейчас правую руку, лишь бы увидеть, как она сбегает со сцены и падает передо мной на колени; как трясущимися пальцами расстегивает мне ремень, торопясь сдернуть брюки. Стоит только представить – и член мучительно тычется в молнию. Хочу почувствовать, как крепко она сжимает в себе мою плоть и как жадно затягивает в самую глубину. Хочу спустить в нее семя. Хочу, чтобы все видели: она моя жена. Моя!

Но пока что придется довольствоваться горящим взглядом.

Раз. Два. Три. Я нажимаю на кнопку «плюс». По лицу Ларк растекается румянец, но я знаю, что вибрация слишком слабая: она ерзает на стуле.

Просить меня не надо. Все и так написано у нее на лице.

Я принимаюсь тыкать в кнопку с «плюсом», сбившись со счета.

Ларк морщится, и губы у нее раскрываются в беззвучном стоне. Я чувствую, как она падает за грань. Звенят аккорды, полные тоски. Ларк на меня смотрит с мольбой и отчаянием.

Я нужен ей. Она хочет,чтобы я к ней прикоснулся. Чтобы трахнул ее.

Того, что есть, – мало.

Удостоверившись, что она кончила, я сбавляю вибрацию и выключаю игрушку. Музыка стихает, зрители радостно аплодируют. Ларк улыбается, обливаясь потом в свете софитов.

Она ставит виолончель на подставку, но когда поднимает голову, меня в зале уже нет.

Ларк

Я оглядываю зал.

Лахлана нигде нет.

Ни темных волос, ни татуировок, ни проклятой ухмылки…

К горлу подкатывает тошнота. Не знаю, когда, как и почему он умудрился пролезть в мою душу, но без этой насмешливой улыбки мне плохо. Как и без пронзительного взгляда и ворчания, недовольных рыков и угрюмой гримасы. Теперь, когда он исчез, – мне тошно.