Книга Палач и Дрозд, страница 76 – Бринн Уивер

– Я же сказал, не надо мне гадать, – говорю я тихо, почти шепотом.

– Я слышала. Карты решили иначе. – Роуз пожимает плечами. – Такое бывает.

Я замираю, неотрывно глядя на девушку: та постукивает пальцем по верхней карте справа, словно отсчитывая секунды.

– Башня. – Палец ложится на потускневшую золотую молнию, бьющую в каменный свод. – Разрушение. Или свобода. Какая трактовка тебе больше по душе?

Глаза, почти черные в тусклом свете, неотрывно смотрят на меня.

В мыслях царит сумбур; в ответ я могу лишь слабо качнуть головой.

– Башня из камня, – продолжает Роуз, по-прежнему постукивая пальцем по карте. – Должна быть весьма прочной. Но если она выстроена на слабом фундаменте, то при первом же ударе молнии рухнет. Хаос. Перемены. Боль. Когда привычный мир рушится, рождается новый.

– И… ты думаешь, именно это с ней и случилось?

Роуз оборачивается в сторону Слоан, и на губах у нее мелькает задумчивая улыбка.

– Не знаю. Может, и так… А может, все еще впереди.

В этот самый момент в комнату заходит Фионн. Роуз отворачивается, однако ее слова острыми колючками застревают у меня в голове, упрямо не желают забываться.

Я здороваюсь с братом; вкратце рассказываю о случившемся; отвечаю на все вопросы, пока он осматривает Слоан; затем помогаю ей собраться и везу в клинику. Все это время верчу в голове слова странной девицы. Они не дают мне покоя.

Неужели я и впрямь сумею спасти Слоан? Или, напротив, стану причиной ее гибели?

Слоан

Я лежу, прижимаясь щекой к коленям Ларк. Та, перебирая мне волосы, раскачивается из стороны в сторону и тихонько напевает:

– Никто мне душу не согреет… не примет и не пожалеет…

Дрожащий голос затихает.

Я знаю, что моему поступку нет прощения. Мне полагается испытывать горечь и раскаяние. Но ничего этого нет – лишь неимоверное облегчение. Я наконец-то открыла дверь, за которой обитало чудовище. Оно грохотало засовами и умоляло о свободе, а теперь вырвалось наружу, и нет никакой возможности загнать его обратно.

Да и не хочется…

– Мои родители нам помогут, – шепчет Ларк, прижимаясь губами к моим волосам. – Я расскажу им, что ты сделала и почему. Они все устроят. Ты будешь жить вместе с нами.

Ладони у меня мокрые и липкие. Подняв их, разглядываю в лунном свете из окна темные пятна крови.

Потом гляжу на распростертое по полу тело. Там лежит художественный руководитель колледжа Эшборн.

Хочется одного – чтобы он восстал из мертвых и я могла убить его снова.

– Лети, мой дрозд, прощай, – поет Ларк, – в густую ночь, в далекий край.

– Птичка! – раздается вдруг мужской голос, тоже знакомый. Я выныриваю из тумана воспоминаний и снов, открываю глаза и вижу Роуэна: он сидит рядом на краю кровати.

– Это всего-навсего кошмар.

Он бережно убирает с моего лица волосы.

Моргнув, я осматриваюсь. Комната незнакома. Из ванной льется свет, отчего виден угол спальни со светло-серыми обоями и желтой мебелью. Сквозь туман из обезболивающих пробиваются воспоминания. Дикая боль, когда Фионн вправлял мне плечо. Сострадание в глазах Роуэна: он держал меня за руку и твердил, чтобы я дышала. Радость, когда сустав наконец встал на место. И удивление, когда Роуэн уронил рядом голову, – словно это его резали наживую.

В его глазах отражались такие скорбь и отчаяние, что я невольно вздрогнула.