Книга Смертная, страница 5 – Мария Сакрытина

– Тут идтипять минут. Зачем, а?

Тёма оглядывается. Фонари мигают, как в фильме ужасов, а ноябрьский сумрак только добавляет страха. Если бы я верила в чудовищ, обязательно представила бы одного… Да вот хотя бы за мусорными баками слева. И вцепилась бы в Тёмин локоть, как нормальная девчонка. Тёма бы наверняка меня защитил.

В чудовищ я не верю. Вместо них в моей жизни есть…

– Серый сегодня тебя обсуждал. Ты уверена, что хочешь встретиться с ним и его дружками одна?

…мерзавцы, уверенные, что меня можно если не купить, то взять силой. И я просто обязана пасть к их ногам по первому же слову.

Я невольно прижимаюсь к Тёме. Не цепляюсь за локоть, но даю понять, что мне страшно. А зря. Он, конечно, крупный, если не сказать огромный. Я видела однажды, как на заднем дворе школы он раскидывает дружков Серого, словно медведь – гончих. Но он один, а их пятеро.

– Ты и ему отказала. – У Тёмы даже голос под стать медведю, грубоватый, хриплый.

– Как будто меня спрашивали.

Ну да, меня просто прижали к стене женского туалета и попытались не то поцеловать, не то сразу изнасиловать.

– Понятно. – Тёма, как всегда, само спокойствие. Только сжимает ручку моей сумки так, что мне страшно за кожзам – он вообще‐то хрупкий. – Поэтому Серый сегодня хромал? А всем сказал, что вчера на тренировке связки потянул.

– А про фингал он наврал, что упал с лестницы? – подхватываю я. – Тём, забудь. Пожалуйста. Я сама разберусь.

Он усмехается, как будто давая понять, что маленькая и хрупкая девушка никак не может сама разобраться даже с одним Серым, тем более – с его друзьями, а потом с иронией в голосе спрашивает:

– И как же?

Я вытаскиваю из кармана электрошокер. Симпатичный, розовый, со стразами, в виде флакона губной помады.

– Вот так. Не волнуйся за меня.

«Я уже так делала» успеваю проглотить. Тёме это знать необязательно.

Но он настойчив.

– Я все‐таки встречу тебя завтра, пойдем в школу вместе. Скажи, во сколько? – И в глаза мне старается заглянуть так преданно, как щенок.

Я хмурюсь. Если не скажу, с Тёмы станется прийти к моему подъезду в пять утра и встать на караул.

– У тебя олимпиада завтра, помнишь?

– Сбор все равно в школе, – возражает Тёма. И упрямо повторяет: – Так во сколько?

Вообще‐то я завтра в школу не собиралась. Ну да бог с тобой.

– Без пятнадцати восемь. – Я останавливаюсь у крыльца, где кто‐тоснова разлил пиво, и машинально бросаю взгляд вверх, на окно нашей кухни. Свет горит – значит, мама дома. Отлично, от рулета с киви она точно не откажется. – Спасибо, Тём.

Он кивает и молча смотрит, как я вхожу в подъезд. Знаю, будет стоять еще минут пять и только потом уйдет. Вдруг я застряну на лестнице, да?

На первом этаже всего две жилых квартиры: наша и соседей слева. Они, как обычно, ссорятся – за дверью слышно, как что‐то бьется. Щелчок замка тонет в этом шуме.

Я вхожу и сразу замечаю мужские ботинки на коврике у двери. Аккуратные, дорогие, с заправленными шнурками. Хм.

Из кухни раздается воркующий мамин голос:

– Володя…

Я осторожно ставлю на пол пакет с ужином, вешаю на крючок куртку. Во-ло-дя. Не Владимир ли это Семёнович, мамин начальник, на которого она жаловалась весь этот месяц? Других знакомых Володь у нас, кажется, нет.

Интересно, она его хоть чаем напоила? Я оставляла в холодильнике шоколадные эклеры – нашла? Как бы так незаметно заглянуть – и пропихнуть им меренговый рулет, – чтобы меня этот Володя не заметил? Мама давно ко мне своих ухажеров ревнует, так что на кухне появляться сейчас совсем не стоит. А вот ужин она вряд ли догадалась приготовить. Как же быть?