Книга Смертная, страница 65 – Мария Сакрытина

– Жаль, – зачем‐то говорю я, глядя на мальчишку, – договора с царем Черного Солнца. Он согласился принять тебя как залог.

– Что ж, отец, в таком случае я бесконечно благодарен великодушному господину Дзумудзи, – отвечает слепец.

Я снова смотрю на него и невольно отмечаю, как горделиво он сидит на украшенном хрусталем троне, как он спокоен. Хорошо – Дзумудзи любит, когда жертва добровольна. Хотя я бы мальчишку все‐таки связал… Вдруг он не понимает, что его ждет? Что, если он вдобавок еще и дурак? Его мать точно не была умной.

Вокруг суетятся жрецы: поправляют расстеленный на деревянном, наскоро сколоченном помосте ковер, осыпают его золотом, расставляют кувшины с медом. Все для господина Дзумудзи, лишь бы ему понравилось и он не обратил на нас свой гнев.

Неужели муж Шамирам решил назвать Урук своим городом? Неужели хочет призвать жену к порядку? Сейчас, когда она только вернулась из нижнего мира? Что ж, возможно, это имеет смысл: вряд ли спустя годы у Эрешкигаль Шамирам по-прежнему сильна. А Уруку нужен могущественный покровитель.Если его можно получить, избавив меня наконец от ничтожного сына, то это и впрямь малая жертва.

Ударяет гонг, и мальчишка на троне вздрагивает. А я вдруг чувствую что‐то похожее на жалость. Не будь он моим сыном, умер бы еще в младенчестве – тихо и почти безболезненно. Но Дзумудзи предпочитает костер. Это, конечно, не Мардук с его сто одной казнью, но тоже приятного мало.

– У тебя есть последнее желание?

Мальчишка улыбается. В самом деле он не в своем уме.

– Отец, ваше великодушие заставит устыдиться даже господина Дзумудзи. К сожалению, мое желание не сможете выполнить даже вы, – в его голосе отчетливо слышна насмешка.

Снова звучит гонг. Шум толпы становится громче. Еще бы: господин Мардук любит, когда у его жертв есть зрители, – жрецы ясно дали это понять. Первое время горожан приходилось силой вести на площадь Звезды. Урук роптал, что это не по обычаю и госпоже Шамирам не понравится. Но великая богиня была в нижнем мире, а Уруку требовался покровитель. Теперь же все привыкли, и от Дзумудзи наверняка ждут того же, что и от Мардука. Щепетильность Шамирам у богов не в обычае, это все знают.

– И чего же ты желаешь?

Что может хотеть недалекий слепец? Его сытно накормили и одели в драгоценные одежды. Женщину? Стража не раз ловила его в моем гареме.

– Я желаю, отец, – медленно произносит мальчишка, – чтобы вы сдохли как можно скорее и как можно мучительнее. И чтобы не нашли покоя даже в чертогах Эрешкигаль. Никогда!

Я закрываю глаза. Бить жертву бога, да еще и на глазах у всех, нельзя. Непочтительно. Дзумудзи взбесится, если мальчишка пойдет к нему с подбитым глазом.

– Как я счастлив, отец, – продолжает тот, – что слеп и могу вас не видеть. Хоть это мне позволено.

– Ты понимаешь, я могу сделать так, что ты будешь умирать медленно? – невольно интересуюсь я. – Тебе сказали, какая смерть тебя ждет?

В ответ он смеется. А я смотрю на него и думаю, получу ли удовольствие, если он и правда будет мучиться, или лучше сделать все быстро, чтобы закончить поскорее?

Лена

– Стойте!

Бесполезно: меня не слышат. Тут такая толпа – вся площадь у храма запружена, и мой паланкин увязает еще в воротах. Носильщики ругаются, стражники вынимают мечи, но и так понятно, что ничего не получится. Мы не одни такие борзые. Рядом куда громче и непристойнее матерятся носильщики другого паланкина,еще шикарнее моего.