Книга Космический экзамен для землянки, страница 78 – Линда Осборн

— Можно?

— Нет, дверь закрой с той стороны.

— Я, все же, зайду.

Мария Матвеевна откладывает в сторону свои бесконечные бумаги и недовольно глядит на меня, поблескивая очками в старомодной оправе. Если еще вчера я бы скуксилась от этого, начала что-то мямлить, и, в итоге, ничего не добилась, сейчас думаю только о том, что Коробка похожа на уставшую женщину, которой приходится решать чужие проблемы, входить в положение студентов, которые не платят ей тем же, а, наоборот, делают жизнь сложнее.

— Иванова, нам не о чем с тобой говорить.

— Мария Матвеевна, я пришла извиниться.

— Что, решила восстановиться, ищешь, каким образом? — хмыкает она.

— Это тоже, если честно, — улыбаюсь. — Но главное не в этом. Я бы хотела попросить прощения за то, что так сильно вас подвела.

— Ты даже не представляешь, насколько, — она вздыхает, подпирает рукой голову и смотрит на меня снисходительно, как на мелкого котенка, который застрял в трубе – прежде чем его вытащить, первая мысль обязательно будет такой: да как же ты так догадался, глупенький?

— Я осознала все-все, и даже больше. Вы знаете, я тут подумала и поняла, какая большая ответственность лежит на вас. Как много вы делаете для студентов. Как это трудно – организовать и учебный, и внеучебный процесс.

— Поразительная проницательность, Иванова, — взгляд ее не теплеет. Но и то, что она не захлопнула передо мной дверь – тоже хорошо.

— Я посмотрела на всю ситуацию со стороны. На себя. На других. И поняла, что хочу все исправить. Что могу все исправить. Ведь есть еще время.

— Иванова, — устало выдыхает Короб. — Доверия к тебе нет никакого.

— Если честно, — я сажусь на стул и смотрю на свои руки. Сейчас как никогда открыта. Но эта слабость делает меня сильнее. И я совсем ничего не боюсь. — Мария Матвеевна, я наломала дров. Так глупо получилось…

Короб снимает очки и смотрит на меня спокойно.

— Если честно, я испугалась ответственности за класс. Они так кричали, яне могла справиться с ними. Вообще не представляю, как это – удержать внимание всех этих вертлявых мальчиков и девочек!

Короб усмехнулась.

— Ну и попросила Олю Таращенко. Чтобы она меня подменила на три дня. Вообще не думала, что так может получиться.

Мария Матвеевна только головой покачала в ответ.

— Я уже сходила к родителям Стасика, поговорила с мамой, — выдохнула так, что Коробкова поняла: это действительно был очень трудный разговор. Поначалу мама верткого первоклашки и слушать меня не хотела. Но после, когда я рассказала ей все, призналась: мальчик вообще был сам по себе самостоятельным и быстрым на принятия решений. Он и в садике пару раз сам уходил с прогулки, его искали пару часов всем подъездом. А в конце женщина даже руку мне пожала, показав, что не держит зла.

Коробкова подняла высоко брови, видимо, удивляясь моему поступку.

— И к учительнице нашей, Тамаре Сергеевне, тоже сходила. Вернее, подкараулила ее сегодня у ворот школы – говорить по телефону она отказывалась категорически. Накричала на меня, обозвала даже. Оказывается, она и выговор получила из-за меня, и премии лишилась, — я опустила глаза, не в силах удержаться от стыда. Краска затопила все лицо.

Коробкова фыркнула.

— Мне так стыдно, вы даже себе не представляете, как, — это было абсолютной правдой. Если честно, я готова была разреветься от эмоций, которые сейчас накатили, после всех этих разговоров, телодвижений, действий. Сжав руку в кулак, я сказала сама себе быть сильной. И смелой. И идти до конца.