Книга Маша и Гром, страница 102 – Виктория Богачева

Короче, устранение второго, оставшегося в живых, похитителя напрашивалось само собой как логичный шаг. Поэтому нужнобыло сохранить это в тайне ото всех.

Немного подумав, я решил, что Авере заранее звонить не буду. Расскажу, когда дело уже будет сделано. Во-первых, сейчас он занят тем, что отрабатывает тему с контактами Капитана в «Москве»*. Не буду отвлекать. Во-вторых, я уже не доверял никому. После Капитана-то. Поэтому Аверу я тоже подозревал, хотя местные пацаны из Питера, которых мы попросили помочь и поддержать нас на чужой территории, подтвердили историю, которую он мне вчера рассказал. Он не соврал, что наемники полезли первыми, и по ним пришлось открыть ответный огонь.

Я вышел из кабинета, потому что не мог сидеть на одном месте и ждать. Гордей сказал, что хочет поплавать, поэтому я отправился на цокольный этаж, в бассейн.

Сын неделю просидел дома. Не ездил ни в школу, никуда. И постоянно спрашивал меня про Капитана, а я не знал, что ему ответить. И что с ним делать — тоже не знал. Он маялся в четырех стенах, как привязанный, а я целыми днями мотался по Москве. Я не мог его никуда отправить, потому что никому не доверял, а вся моя родна давно мертва. Про его мать я даже думать не хотел.

Гордей и правда нашелся в бассейне. С громким улюлюканьем он прыгал с разбега в воду, и казался в этот момент обычным ребенком.

— Пап, смотри! — увидев меня, он воодушевился и исполнил нечто, что должно было напоминать трюк. Со стороны же это выглядело так, словно сын поскользнулся и кулем свалился в бассейн.

— Ты молодец, — я покривил душой.

Детей нужно хвалить, чтобы потом из них не вырастали такие люди, как я.

— Я уеду скоро по делам. У меня встреча, — сказал я, когда сын в очередной раз вынырнул из воды.

Я остановился в паре шагов от бортика, в сухом месте, куда не долетали результатов акробатических трюков Гордея.

— Спать не позже десяти и не больше часа телека. Учти, я узнаю, если не послушаешься.

— А с кем у тебя встреча? С дядей Пашей? — каким-то напряженным голосом спросил он, и я качнул головой.

— Нет, не с ним. С другими людьми.

— Понятно... а дядя Паша не звонил? — надежда в его глазах ранила меня почти физически.

— Все еще нет. Я же сказал, что ты узнаешь первым, если он позвонит.

— Ладно, — протянул он с явном обидой и, оттолкнувшись от бортика, отплыл от меня к другому краю бассейна. — Пока, пап, — вяло сказал мне на прощание и нырнул.

Я вот в его возрасте так взрослым не дерзил.

Где-то через час, наконец, приехал Мельник. Но никаких новостей он мне сообщить не смог: сказал, что всем занимался Александр Иванович лично, а его вызвал, когда стало понятно, что в квартире находится нужный нам человек.

Спустя минут сорок после того, как мы выехали за ворота поселка, мы остановились в неприметном дворе, окруженном серыми девятиэтажками. Уже стемнело, и сумерки вокруг нас рассеивал свет единственного на весь огромный двор фонаря. Выйдя из гелика, Мельник наступил прямо в глубокую лужу, образовавшуюся в яме, и теперь громко чертыхался, тряся ногой. Оглянувшись, я поднял воротник куртки. В окнах серых домов горел свет, и люди жили свою жизнь, совсем не подозревая о том, что происходило за соседней стеной.

Перешагнув через рассыпавшиеся бетонные ступеньки, мы вошли в темный, сырой подъезд. Лифт с обугленной, выжженной кнопкой не работал, и на девятый этаж мы поднимались пешком.