Книга Маша и Гром, страница 21 – Виктория Богачева

В-третьих, неизвестно, как это все на меня отразится. Надеяться,что люди, которые организовали похищение Гордея, не узнают мое имя — просто смешно и глупо. Нужно быть последней дурой, чтобы так думать, а я ею не было, хотя и влезла вчера добровольно в чужие бандитские разборки.

Мое имя везде засвечено, как и мой паспорт, и мой адрес, и вообще все.

И с этим надо что-то делать. Кроме меня самой мне никто не поможет. Идти на поклон к Громову — унизительно. И я пообещала себе держаться от него подальше, и я намерена это желание исполнить. Идти обо всем рассказывать ментам — еще хуже. Тогда я точно буду обречена. Остается дядя Саша. Помог же он матери с работой. И, кроме того, он начальник охраны Грома. Может, и мне с охраной поможет...

Ха-ха. Господи, Маша, ну почему тебе не сиделось на жопе ровно в тех кустах, нахрена ты из них выскочила и начала строить из себя героиню.

За такими невеселыми размышлениями я и провела половину утра. Я бы и дальше там сидела, но очень захотелось чая, так что пришлось надеть черные брюки и водолазку, в которых я приехала, и, крадучись, выйти в коридор.

Огромный дом встретил меня тишиной. Он показался мне совсем неживым и заброшенным. Я медленно шла по длинному коридору, ведя рукой по прохладной, выкрашенной в светло-бежевый цвет стене. На кухне я застала кухарку Оксану Федоровну. Накануне вечером я видела ее лишь мельком, но мама мне рассказывала почти обо всех, с кем она работала, и повариха Оксана не стала исключением.

Завидев меня, эта немолодая женщина лет пятидесяти пяти всплеснула руками, выключила в раковине воду и принялась поспешно вытирать мокрые ладони о серый фартук. Надо признаться, я была слегка удивлена, когда мама впервые упомянула возраст Оксаны Федоровны и сказала, что она была даже старше ее! Мне почему-то казалось, что в доме бандита на кухне должен работать какой-нибудь изысканный обрусевший француз или итальянец, чтобы подавать к столу блюда с диковинными названиями — фуа-гра там, папарделле.

— Деточка, ты как себя чувствуешь? — Оксана Федоровна подошла ко мне.

Ее слегка полное, круглое лицо лучилось сочувствием.

Как и все остальные в особняке, она носила строгую форменную одежду серого цвета — платье с длинными рукавами длиной до колена. На поясе и груди у нее был завязан фартук, а волосы на затылке стянуты в тугой узел и убраны под ажурную резинку.

— Хочешьчего-нибудь? — спросила она прежде, чем я ответила на первый вопрос.

— Да я нормально, — я неловко пожала плечами, смутившись.

Я как-то не привыкла, чтобы обо мне беспокоился кто-то, кроме мамы.

— Все в порядке уже, — намного бодрее соврала я и покивала для убедительности. — Чаю захотелось, вот я и вышла...

— Ой, горе-то какое вчера приключилось, — невпопад запричитала она, а потом осеклась, услышав про чай. — Ну конечно, давай тебе чайку заварим. Может, с ромашкой для спокойствия? Есть черный, зеленый, с фруктами, с ягодами? Мед будешь? Есть с сотами прямо из банки...

Предлагая, она подошла к огромным шкафчикам, висящим вдоль длинной стены, и принялась вытаскивать оттуда одинаковые стеклянные банки, доверху набитые заваркой. Я с трудом подавила желание открыть рот и молча пялилась на них, как на диковинку. Дома я пила самый обыкновенный черный чай, дешевый и больше похожий на шелуху, чем на сухие листочки. Еще и заварку использовала до победного, пока совсем не станет безвкусной и жидкой.