Книга Последняя из рода. Скованные судьбой., страница 75 – Виктория Богачева

Она вскарабкалась на дерево и устроилась на широкой ветке, блаженно вытянув ноги. Запоследние дни своих странствий она изрядно устала, и сильнее всего — носить, не снимая, одну и ту же одежду. И питаться поджаренной на костре рыбой, которую она ловила в реке, и твердыми кореньями, которые находила в земле. Хотелось простой малости: выкупаться, вымыть волосы и переодеться. Впиться зубами в хрустящую, теплую, поджаренную на костре лепешку. Заснуть в палатке, положив под голову сумку и укрывшись плащом.

Талила печально усмехнулась. Наверное, она уже родилась с изъяном. Родилась слабой. Воину не положено жаловаться на такие мелочи, как отсутствие плаща и на однообразную пищу. Воину положено стойко сносить все тяготы и трудности походной жизни.

А еще воину не положено помогать тем, кто убил его отца...

Талила с трудом сглотнула и прикрыла глаза. Что же. Отец был прав, когда говорил ей, что она — порченная. Он видел ее насквозь.

Но, наверное, Боги все же не оставили ее окончательно, ведь ночь выдалась безлунной. Низкие, тяжелые облака закрыли звезды, и гарнизон и берег реки погрузились в темноту, которую рассекал лишь свет факелов и редких костров.

Талила бесшумно кралась вдоль берега, сопровождаемая тихим плеском воды. Где-то кричала ночная птица, и хлесткий ветер шумел высокими зарослями камыша. Она всматривалась в темноту перед собой и внимательно прислушивалась ко всем посторонним звукам.

Она не позволит застать себя врасплох.

Времени, которое она провела в гарнизоне, ей хватило, чтобы выучить расположение всех дозорных. Тихое ликование согрело ее изнутри, когда Талила поняла, что оно не изменилось за дни, пока ее не было. Она с легкостью обошла их всех, даже не пришлось прибегать к магии. Но очень быстро ликование сменилось тревогой, когда она не увидела стражников возле шатра Мамору. Они должны были стоять там. Но их не было, и беспокойство кольнуло грудь.

У полога снаружи привычно спал Такахиро. Он дернулся и попытался взвиться на ноги, когда Талила, подкравшись к нему, жестко закрыла ладонью рот. Вторую руку она поднесла к своим губам, велев ему молчать. Она ожидала гораздо более сильного сопротивления, но Такахиро, когда с него слетели остатки сна, удивительно быстро затих и перестал сопротивляться.

Талила прислушалась: из шатра не доносилось ни звука. И это вдруг испугало ее, и она требовательно взглянула на самурая, чейрот все еще закрывала своей ладонью.

— Не смей кричать, — одними губами велела она ему и для надежности присовокупила свой приказ пламенем, которое на несколько мгновений зажгла на ладони.

Глаза Такахиро расширились, и он поспешно замотал головой, не отводя взгляда от огня на ее руке. И тогда Талила решилась его отпустить. Хватанув ртом воздух, самурай посмотрел на нее со странной смесью ненависти и сочувствия.

— Господина здесь нет, — выплюнул он тихим, свистящим шепотом.

— Где он? — отрешенно спросила Талила, пытаясь осознать услышанное.

Она прокляла саму себя за слабость, разлившуюся по телу, когда она услышала то, что сказал Такахиро. На одно короткое мгновение она подумала, что Мамору был мертв.

— Я не скажу, — огрызнулся он с ненавистью, которой сочился и его голос, и его взгляд. — Зачем вы вернулись? Чтобы убить его?

— Ты глупец, — выплюнула Талила. — Я могу обратить все вокруг в пепел, — протянула с угрозой.