Книга Отрада, страница 103 – Виктория Богачева

Взгляд Отрады мгновенно переменилась, и перемена была столь стремительной, что Храбр встревожился. Она широко распахнула глаза, ахнула и пошатнулась – пришлось опереться ладонью о деревянный сруб. Весь гнев растаял на глазах, и румянец стек со щек, оставив после себя лишь ее мертвенно-бледное лицо.

Кузнец нахмурился. Отчего так испугалась Отрада? Ужели из-за сватовства распереживалась?

Нет. Тут таилось что-то другое. Побелела так, словно лешего воочию увидала.

Он шагнул к ней, придержал за локоть и усадил на поваленное бревно у стены. И сам опустился рядом, но не слишком близко.

— К старосте на поклон я не пойду, — сказал он жестко. На правой щеке дернулась жила: раз, другой, третий.

Отрада отстраненно кивнула. О таком она и не помышляла.

— Дядька Избор... — Храбр не успел договорить, как она метнулась к нему, вцепилась ледяными пальцами в предплечье и отчаянно замотала головой.

— Не ходи к нему! — воскликнула, едва ли не плача, и он еще пуще подивился.

Да что с ней?.. Не кричала да не плакала, даже когда подумала, что он пришел от слова своего, от сватовства отказываться. А нынче...

Но думалось Храбру плохо. Как тут здраво мыслить, когда холодные пальцы Отрады жгли его кожу сильнее священного Сварожьего огня в кузне? И сама она так близко к нему подалась, что видел он и россыпь веснушек на бледных щеках, и длинные, трепещущие ресницы, и нежные губы, чуть приоткрытые в мольбе?..

Захотелось ему вскочить и окатить себя самого ледяной водой из ушата.

— Он не отдаст тебя, — кое-как, неверным языком выдавил из себя Храбр. — Я ведаю.

Взгляд Отрады прояснился, и она быстро-быстро кивнула. Опомнившись, отскочила от него прочь, на другой конец бревна и руки для надежностиспрятала под подол поневы, усевшись на них сверху. Даже бледный румянец вернулся на щеки.

Невольно улыбнувшись, Храбр чуть подвинулся к ней и раскрыл широкую, мозолистую ладонь, огрубевшую от работы. Помедлив, Отрада глянула на него из-под пушистых ресниц и все же вложила в нее руку – совсем маленькую, вполовину меньше, чем его.

Оба вздрогнули, когда коснулись друг друга, но Храбр не позволил ей отодвинуться во второй раз. Сжал ладонь, и кулачок Отрады полностью в ней спрятался. И было так уютно, и так правильно. Он – большой и сильный, она – маленькая и по-своему сильная перед другими, но не рядом с ним. Рядом с ним не нужно быть сильной, можно позволить себе слабость, можно укрыться за надежной спиной, спрятаться.

Совсем как ее ладонь спряталась в его руке.

— Без их согласия уводить тебя не хочу. Нечестно это.

Он почувствовал, как она дернулась, увидел, как закусила губу и отвернула в сторону лицо.

— Радушка, — позвал он, собравшись с силами.

Видят светлые Боги, не был он награжден даром складно да лепо говорить! Все жилы вытянула из него недолгая беседа промеж ними.

— Радушка, по осени обещался воевода приехать – к нему пойду. Коли ты согласна...

Пока она молчала, Храбр порылся за пазухой и вытащил тот самый сверток с усерязями.

— Возьмешь их нынче... милая?

На третью седмицу Липня* началась жатва, и в общине воцарилась такая тишина, какой не бывало даже зимой. Все, кроме немощных стариков и малых детей, ушли на работу в поле, и в избах почти не осталось людей. Тяжкий труд не щадил никого, ни девок, ни детей; они работали, не покладая рук. Горячая пора страды отнимала все силы, но каждый ведал, что община станет есть собранный ныне хлеб аж до исхода грядущей весны, и потому никто не жалился.