Книга Яромира. Украденная княжна, страница 209 – Виктория Богачева

Речь кормщика Олафа журчала и журчала, и Яромира продолжала дивиться. Никогда бы прежде она не подумала, что старик был так красноречив!

Он уже сравнил ее и с белой лебедушкой, и с лунным светом, и с весенним ветерком, и с рассветными лучами, и с чистым родником, и с теплым золотом спелых колосьев…

И проговорил все это Олаф на ее родном языке! Намеренно ведь учил, чтобы задобрить князя. Вон, как разулыбался отец, а ведь Ярославу мысль отдать дочку замуж за Харальда никогда не была по душе…

Яромира чувствовала, что щеки пылали.

— Трудолюбива, как пчела, что приносит мед в улей, — соловьем разливался Олаф. — Скромная и величавая, как северная звезда, что ведет драккар, станет Яромира для мужа светом на его пути. Жемчужина рода. Гордость отцаи матери. Та, кто делила с Харальдом радости и тяготы морского пути. Сила ее духа равна мужеству самого конунга…

Когда кормщик выдохся, князь Ярослав негромко рассмеялся.

— Не ведаю я, господин Олаф, как расстанусь с дочкой после того, как ты ее так расхвалил… как смогу отпустить жемчужину Ладоги и нашу с княгиней Звениславой гордость.

Отец подтрунивал, и Яромира это понимала. А вот Харальд вскинул на князя чуть сощуренный взгляд, и на скулах у него натянулись жилы. Но он смирил себя и проглотил все, что хотел бы сказать. Жениху полагалось помалкивать во время сватовства.

— А каково будет моему господину прожить всю жизнь без света твоей дочери, конунг Ярислейв? — кормщик озабоченно покачал головой.

Яромира едва сдержалась, чтобы не выдать своего смущения, стрельнула взглядом по сторонам. Матушка, стоявшая чуть в стороне, улыбалась, не пытаясь скрыть веселья. Дружинники за спиной отца, широкоплечие и бородатые, посмеивались в густые усы, да и сам князь, казалось, был развеселен этими словами.

— Твой господин плохо берег мою дочь, — но как только Ярослав заговорил, его голос переменился разом. — Не от нее самой, но я проведал, что княжну едва не погубили на его драккаре, — продолжил князь, медленно вглядываясь в лицо кормщика. — И не единожды пытались убить.

Встревоженная, всполошившаяся Яромира бросила на отца умоляющий взгляд. Она ведь ни словом никому не обмолвилась о том, что было…

В горнице стало тише. Веселье угасло, как гаснет задутая хлестким порывом ветра лучина.

Олаф, почувствовав перемену в настроении князя, почтительно склонил голову, но его взгляд не дрогнул.

— Никто из нас не оправдает тех, кто осмелился поднять руку на княжну, — сказал он, тщательно подбирая слова. — Но никого из них больше нет в живых. Все они были наказаны моим господином — так или иначе.

— Красиво говоришь, — протянул Ярослав, не смягчая своего тона. — Но красота слов не защитила ее от опасности. Что скажет твой господин? Как он объяснит, что едва не утратил ту, кого хочет назвать своей женой?

Кормщик намеревался заговорить, но был остановлен рукой ступившего вперед Харальда. Конунг посмотрел на Ярослава и скрежетнул зубами. Но взгляд побледневшей, взволнованной Яромиры удерживал его на самом краю и помогал обуздать злость и гнев, что огненнойрекой разливались по груди.

— Кто из нас не ошибался, конунг Ярислейв, — сказал Харальд негромко. — Кого из нас не предавали те, кому мы верили?..

Яромире хотелось зажмуриться, но она не отводила взгляда от жениха и отца.