Книга Осколки на снегу. Игра на выживание, страница 230 – Элина Птицына

Он подмигнул Лизе и состроил скорбную рожицу, передразнивая, должно быть, кого-то из женщин.

— Хватит! — оборвал его Саватий. Мотнул головой Лизе, пошли, мол, за мной и зашагал в сторону сада по узкой дорожке, вдоль старой и низкой стены, которая делила внутренний двор этой части замка на две неравные половины.

Шел он быстро, размашисто, и Лиза с некоторым трудом поспевала за ним.

— Это все, о чем ты хотела поговорить? — Саватий резко остановился и развернулся.

— Извините, — неловко ответила Лиза. — Неудобно говорить в спину.

— Ну вот, я лицом к тебе повернулся, — желчно ответил он.

Не понимая, что происходит, Лиза заговорила, борясьс внутренней неуверенностью.

Ей не нравилась идея Лаки с охотой, пикником и светскими знакомствами, и она хотела заручиться поддержкой Провинциала. Но он и в этот раз одобрил идею лира Лэрда, правда, весьма своеобразно:

— А тебя так часто куда-то приглашают, что ты утомилась и устала от выездов?

— Что? Нет, но… я думала…

— Думала! Давай-ка, без «но». Я велел тебе развеяться, а не киснуть, не ходить тут с постной физиономией и уж, тем более, не экономить чужие деньги, когда тебя о том не просят! — он резко пошел дальше, и Лиза растерянно двинулась за ним, жалея, что затеяла этот разговор.

— И переоденься, в самом деле, — он снова резко развернулся к ней. — К модистке ездишь, а толку что-то я не вижу. В обществе, знаешь ли, не любят слишком скромных барышень. А Барановы — люди значимые, не чета тебе, и если тебя примут и введут в местный свет, то надо радоваться и быть благодарной. Иди на завтрак, я скоро приду!

Чувствуя себя совершенно отвратительно, Лиза молча повернула в сторону высоких покоев.

У входа, откуда-то из невидимой дверцы, навстречу ей снова вынырнул брат Кирилл. Дышал он не хуже, чем кузнечные меха, но был при этом быстр, поворотлив и весел.

— Злится? — по-свойски спросил он. — Не обращай внимания, уж больно ночка веселая была. Ты-то почивала, не знаешь, а тут что творилось! О-о!!! Вот и расстроился, наша надежда. Плакал даже.

— А что случилось? — испугалась Лиза.

— А ты еще не знаешь? Ты же была на празднике? Была?

— Да, но мы ушли после представления.

— С этим имберийским щеголем? Ты ему, детка, не особо верь, тебе нормального надежного мужика надо, а не вертопраха залетного, но это мы с тобой потом обсудим. Подойдешь ко мне, поговорим, — расплылся в широкой улыбке Кирилл. — Но слушай меня. Вот ты, умная, ушла, и еще некоторые ушли, а остальные — спеклись! Тю! Спета их песенка!

— Спеклись? — с ужасом переспросила девушка.

— Перепились, ну, не выдержали искушения, — весело подтвердил Кирилл. — Половину разгоняют теперь. У семейных бабы воют, как будто они уже покойники. Ну, понять можно, привыкли к жизни-то хорошей, да к бесплатной еде, не напасёшься, лишь бы пожрать им, лишь бы брюхо набить! Никакой духовности! А вот им! Сами теперь! Сами! Не умели ценить небесную жизнь, пусть ползают в земле! Первое жеискушение всю суть показало — развлечений захотелось, а?!

— Но было же…

— Да-да! Было велено! Так ведь сходить на театру посмотреть, — он так и произнес «театру», — это одно, это исполнили — правильно, все правильно! Молодцы! А про пиво разве сказано было? Нет! Это они своему брюху угодили! Получили удовольствие! А теперь — расплата! — Кирилл засмеялся так, что его маленькие глазки и вовсе потерялись между складок кожи.