Книга Полнолуние, страница 131 – Светлана Поделинская

Как-то утром граф позвал девочку, которой уже исполнилось шесть лет, к себе. То было небывалое и значительное событие, потому что он никогда раньше не выказывал стремления поговорить с дочерью.

– Магдалина, – обратился граф Милош к светловолосойкуколке, стоявшей перед ним с великолепным изяществом, – Мария пожаловалась мне, что ты не хочешь звать ее мамой.

– Но она не моя мама, – возразила Магда и с картинной трогательностью подняла к небу голубые глаза. – Матушка умерла и ныне обретается на небесах. Ради ее памяти я не могу называть мамой Марию. Она моя мачеха, хотя всегда так добра ко мне.

– Это тебя дядя Эдгар научил? – неприязненно спросил граф Романеску.

– Нет, я сама знаю и все понимаю, – ответила она с недетской рассудительностью.

Граф удивленно покачал головой, а затем с суровым отчуждением взглянул на эту девочку, подумав, что с ней необходимо быть построже.

– Ты будешь слушаться меня и делать, что я велю. И станешь называть Марию мамой. Твоей матери это уже безразлично, где бы она ни была. Мария ждет ребенка, и ее не следует огорчать.

– Да, – послушно ответила Магда, – раз так нужно, я буду.

Она подошла и поцеловала графу руку, исполняя дочерний долг, затем сделала реверанс и вышла. Им обоим не терпелось отделаться друг от друга. Магдалина дала лицемерное обещание своему законному отцу, но звать Марию мамой так и не стала. А он больше не предпринимал попыток внушить ей это, как и поговорить с шурином о ее поведении. Воспитание девочки полностью лежало на плечах Эдгара, и изменить это было поистине невозможно. Ребенка Мария вскоре потеряла.

Граф прожил с третьей супругой два года, и все это время она страдала от выкидышей. Эдгар умел останавливать кровотечения, но не выкидыши – это было необратимо, и он при всем желании не смог бы помочь Марии выносить ребенка, даже если бы захотел. Очередной из выкидышей стал роковым – женщина умерла.

Четвертая и последняя супруга графа Андреина была итальянкой с оливковой кожей и карими глазами, жгучей брюнеткой. Она не нуждалась в ухищрениях, как северные белолицые красавицы, будучи щедро наделена тем, что считается природной красотой. Ее густые черные волосы почти не блестели, не отливали ни в синеву, ни в серебро, ни в каштановый цвет. Эдгара забавляла мания графа привозить жен из разных стран: Эвелина была полькой, вторая, безымянная, жена – немкой, Мария прибыла из Венгрии, и вот теперь Андреина из солнечной Италии.

Новоявленная графиня недолюбливала падчерицу, надеясь, что вскоре у нее будут собственные дети, но время шло, а они все не появлялись. Андреинастрадала от неукротимой зависти к этой болезненной девочке, бледной немочи, которой достанется состояние графа, если у него не родится наследника. Андреина напоминала злую мачеху из сказки про Белоснежку: не проходило и дня, чтобы она не сказала девятилетней Магде резкого слова. Эдгар не давал девочку в обиду, но не осмеливался окончательно поставить на место жену хозяина дома. Недоброжелательное вмешательство Андреины нарушало сладкую идиллию отношений Эдгара и Магды, не позволяло им спокойно жить.

Изнывая от тоски в этом захолустье и так и не сумев забеременеть, через два года после свадьбы Андреина вознамерилась завести любовника. И красавчик-шурин, по ее мнению, подходил на эту роль как нельзя лучше. Сверхъестественное очарование Эдгара не могло оставить Андреину равнодушной, воспламеняло ее южную кровь. Она описывала вокруг него круги, как акула, приближаясь и отдаляясь. Он же оставался странно нечувствителен к ее роковым чарам. На самом деле Эдгар испытывал к ней презрение сильнее обычного его снисходительного равнодушия. Андреина была очень красивой, но злой и бездушной вроде ядовитой гадюки.