Книга Полнолуние, страница 162 – Светлана Поделинская

– Элси?! Ты ведь умерла! – выдохнул Филипп, все еще пребывая в состоянии шока.

Элеонора и не отрицала этого, только отрешенно улыбалась и подставляла ему лицо для поцелуев – лоб, щеку или губы. Ее кожа была теплой и нежно розовела от выпитой крови.

– Не говори никому, что я умерла! Давай уедем домой. Я хочу жить с тобой, как раньше. Тебя ведь не смущает, что я нежить, да, Фил? Ты все равно любишь меня?

Филипп столь сильно горевал по Элеоноре, что ее возвращение с того света его обрадовало, он безоговорочно примирился с новой ипостасью супруги. Живая или мертвая, она оставалась его женой, и смерть не разлучила их. Призрак той Элси, что он любил, затмевал вампира, в которого она превращалась у него на глазах. А сама Элеонора не смогла отречься от любви, которую питала к мужу. Она представляла собой сильное и жизнеспособное существо с единственной слабостью, каковой являлась ее неистребимая привязанность к Филиппу. Это была любовь до гроба и даже дольше, она рушила все преграды между ними.

– Не бойся, я никогда не причиню тебе вреда, – страстно шептала Элеонора, обнимая мужа, и ее длинные ресницы щекотали его шею. – Я люблю тебя больше жизни и хочу, чтобы ты всегда был рядом со мной. Только, пожалуйста, держись от меня подальше, когда наступает полнолуние.

Филипп задавался вопросом: как произошло, что она теперь живет вечно и может похоронить собственных правнуков? Им с женой не суждено состариться вместе, однако сейчас Элеонора находилась рядом, невообразимо прекрасная, и любила его сильнее, чем прежде.

Поначалу Филиппу было страшно ложиться в постель с необратимо поменявшейся женой, но Элеонора предложила ему приторным голосом:

– А ты попробуй, вдруг тебе понравится. Да, знаю,я изменилась и пугаю тебя. Но я по-прежнему дышу, мое сердце бьется любовью к тебе. Иди ко мне, мой дорогой!

Элеонора лежала на кровати, шелковая простыня на ней шуршала, словно шепча, и призывно волновалась, прикрывая бездну, что полнилась ее негасимыми чувствами. Филипп не мог устоять перед ее очарованием. Новая Элеонора затягивала его в себя, как в омут, погружала в пульсирующие глубины, опутывала потусторонней нежностью. Глаза у нее становились солнечно-прозрачными с темными лучиками, разлетающимися от маленького зрачка и соединяющимися у черного ободка радужки. Они расцветали, как золотые цветы, но где-то на самом их дне Филиппа слепила тьма. Он будто сам умирал, дыша ее сиренью. Этот запах – холодный и зловещий, несмотря на туманную свежесть, – кружил голову и неразрывно соединял его с Элеонорой. Лишь только перед полнолунием, когда она бескровно холодела, Филипп не мог заниматься с ней любовью, усматривая в этом что-то сродни некрофилии.

Между тем Элеонора недопонимала свою новую ипостась, не хотела быть вампиром и мнила себя прежней. Она пробовала есть и пить, но ее тошнило.

– Это так ужасно – чувствовать себя неживой, – жалобно стенала она. – Кровь не восполнит мне сладость шоколада, мякоть фруктов и ту жажду, которую вызывает вид бутылки, запотевшей от холодной воды.

При жизни Элеонора была лежебокой и любила поспать, но теперь лишилась и этого удовольствия. Темная агония ее рассветного сна не считалась, она не давала чувства отдохновения.

– Разве это сон – без сновидений, не приносящий отдыха, только мертвенный покой? – капризно восклицала Элеонора. – Я не сплю, а каждый раз умираю. Сон – это другая сторона жизни, взгляд в глубь подсознания. Я же просто превращаюсь в труп.