Книга Луна убывает, страница 206 – Светлана Поделинская

– Рыжик, – потрясенно прошептала Лаура, наклонив голову и разглядывая золотисто-медный пушок на головке младенца. – Вот уж не думала, что стану мамой после пятидесяти!

– Такое не редкость и у людей в наше время, – усмехнулся Эдгар, – но мне кажется, я знаю, в чем тут дело – как случилось это чудо, что ты вдруг забеременела, хотя по природе своей не должна была.

– И как же?

– Кресента, – веско произнес Эдгар. – Ты говорила,что видела огонь там, в подземелье? Тогда и произошло зачатие.

– Ты думаешь, это она? – Лаура ошеломленно уставилась на ребенка. – Я встретила призрак Кресенты в катакомбах несколько дней назад, она спросила у меня, где взять ключ от тайного хода. И сказала, что больше всего на свете хотела бы вновь обрести плоть. Там неподалеку был мощный источник магии, что выплескивалась из другого мира. Ты, наверное, почувствовал его, когда искал меня.

– Полагаю, наша страсть вспыхнула там неслучайно, – рассудил Эдгар. – Здесь совпало все: канун Дня всех святых и особое место. Два мира – человеческий и потусторонний – никогда не разделяла непроницаемая стена. А в такую мистическую ночь, как Хеллоуин, грань между мирами стирается – и духи предков могут проникнуть в наш мир.

– Она выглядит как обычный ребенок, – Лаура рассматривала дочь с недоумением, – но при этом никак не может быть человеком. Чем же ее кормить?

– Приложи к груди, – посоветовал Эдгар. – Думаю, там есть то, что ей нужно.

Повинуясь инстинкту, Лаура уложила младенца на сгиб локтя, а другой рукой неловко расстегнула платье. Прилив невыразимой нежности пришел вместе с молоком, когда малышка присосалась к ее груди и зачмокала. На Лауру резко обрушилось понимание того, что это дитя – частичка ее самой, выросшая внутри нее и выстраданная. Настоящий ребенок – мечта, которая столько лет казалась несбыточной, о чем Лаура даже запрещала себе думать, чтобы не расстраиваться и не обвинять Эдгара в том, что он лишил ее возможности когда-либо стать матерью. Лаура перестала воспринимать дитя как нечто пугающее и чужеродное, в полной мере ощутила единение с ним. Насытившись, девочка открыла глаза, окаймленные длинными ресницами, и взглянула на мать ярко-синими, как у Эдгара, глазами, не такими мутными, как бывают у новорожденных. Стало ясно, что их цвет вряд ли изменится. На лице Лауры отразилось неземное умиротворение, ее охватила материнская любовь.

– Как мы назовем ее? – спросила Лаура, любуясь дочерью. – Только не Кресента! Меня каждый раз передергивает, когда я вспоминаю ее судьбу. И я терпеть не могу, когда родственников зовут одинаково.

– Выбирай сама, так будет справедливо, – с улыбкой предложил Эдгар, – ведь имя тебе дал я.

Лаура размышляла, укачивая ребенка у груди и не желая отпускать. Она и сама не заметила, какмашинально села, не почувствовав боли: края разреза уже начали стягиваться. Ее бессмертная плоть стремительно исцелялась.

– Назовем Оливией, – наконец решила Лаура. – Новое имя – новая жизнь.

– Мне нравится, красивое имя, – одобрил Эдгар, – к тому же оно перекликается с твоим.

Он взял у нее засыпающую малышку и завернул в одеяло, с умилением рассматривая крохотные пальчики и розовые пяточки. Лицо Эдгара просияло от осознания невообразимого, ничем не омраченного счастья.

– Она прекрасна, – произнес молодой отец. – Не имеет значения, кем она была в прошлой жизни. Мы дадим ей всю любовь, на которую способны.