Книга Букет незабудок, страница 45 – Лили Мокашь

– Что-то совсем не пахнет в его биографии тягой к антиутопиям, – прошептала мне Даша.

– Как же? Он участвовал в революционных движениях, значит, явно был недоволен положением вещей.

– Да, но все эти ссылки и запреты на проживание в конкретном городе звучат как бред. Ну как можно гражданину одной страны запретить жить, скажем, в Новосибирске? Это как вообще?

Я пожала плечами:

– Наверное, в девятнадцатом веке как-то можно было. Петроград тогда был столицей.

Даша, хмурясь, неуверенно потянула руку вверх, чтобы задать вопрос учителю, но на полпути передумала.

– А, ладно. Дома в интернете почитаю. Странно это все.

– Так ведь многих писателей поэтому отправляли в ссылку – за неугодные высказывания. Почему ты так удивляешься?

– Не знаю. Почему-то именно случай с Замятиным кажется мне нелепым. Хотя, может, проблема в формулировках Радзинского. Странно как-то он рассказывает.

– И скучно, – добавила я. – Надеюсь, когда до «Мы» дойдет, станет интереснее.

Я оказалась права. Класс оживился, как только обсуждение коснулось героев романа, которым пришлось испытать столкновение индивидуального и коллективного. Слушая доводы одноклассников, я думала о современных реалиях. О том, как бы отнеслись ко мне те же люди, с которыми я проводила все будни под одной крышей, если бы узнали правду об оборотной стороне Ксертони. Скрытой от чужих глаз и при этом таящей в себе угрозу, которую едва ли можно представить. Во всяком случае, я и сама пока до конца не осознавала не только собственную силу, но и Смирновых. Рожденные вампирами, слабокровные, оборотни, разрушенный ксертоньский ковен… все, что пока накрепко укоренилось в сознании, сводилось к туманному пониманию слабости человеческого тела и яркости силы, способной оборвать любую жизнь коротким движением. За собой я пока не замечала выраженных физических отличий, которые приходилось бы контролировать в присутствии обычных людей. Мое тело крепло, будто я периодически занималась спортом и хорошо питалась, а моменты, когда обостряется обоняние или, скажем, зрение, со стороны так просто не увидишь, но то ли еще будет?

– А мне не понравился роман, – громко заявил парень с первой парты. – Какой-то финал у него обтекаемый. Я бы даже сказал,полуоткрытый, отчего создалось впечатление недосказанности. Мысль не довели до конца, дав лишь отдаленно понять, как страшна могла быть жизнь в замятинском обществе.

– Раньше, – терпеливо начал учитель, – оставить для читателя больше места для личных рассуждений и последующей рефлексии считалось хорошим тоном.

– По мне, – не унимался одноклассник, – это простая и безобразная писательская лень. Автор выбрал поступить так, будто сам не знал, какую мысль хотел раскрыть в конце, или же ему тупо не хватило мастерства, чтобы донести ее понятно и просто.

Учитель литературы криво улыбнулся:

– Эх ты, Голубев. А ведь я уже подумывал поставить тебе пять в журнал за активность на уроке, но это «тупо» испортило, конечно, все.

– Да и пожалуйста, – одноклассник откинулся на спинку стула и недовольно скрестил руки перед собой. Как маленький, честное слово.

Развернувшееся обсуждение настолько увлекло меня, что я потеряла счет времени, вскоре раздался звонок. Выходя из класса, я по привычке замерла в дверях и окинула взглядом коридор, ища Ника, но быстро себя одернула: даже окажись он в школе и по привычке приди проводить меня в следующий класс, это бы ничего не изменило между нами. Сделанного не воротишь.