Книга Путь на восток, страница 31 – Том Белл

Но случилось то, чего Прародители не смогли предугадать.

Появление людей нарушило великий Баланс, что они так кропотливо выстраивали…

Лоян, столица Империи Цао

Великий праздник Сячжи

Полночь

Серый туман застилал его взор.

Он почти не видел, куда ступает.

Он не обращал внимания на цепи на руках.

Он брел, с трудом помня, как нужно дышать. Все тело жгло огнем и лихорадило от холода. Пот ручьями сбегал по лицу и обнаженному торсу, липкими линиями прокладывая себе путь сквозь волосы на груди. Наваждения сменяли друг друга, но ни одно из них не удавалось разглядеть.

Весь мир превратился в огромное размытое пятно.

До саднящей боли в горле хотелось пить. Словно раскаленное солнце высушило всю влагу. Но почему тогда по подбородку стекала слюна? Вязкая. Тягучая. Едкая, как морская вода.

Где-то мелькали вспышки света, которые быстро сменял мрак. Кажется, шумел ветер, но он не слышал ничего. Он даже не помнил, мог ли слышать хоть что-то в своей жизни. Жил ли он вообще? В голове пытались промелькнуть какие-то воспоминания о прошлом, но вместе с ними приходили муки и новые вспышки боли. Лучше не думать. Не стоит даже пытаться. Он не жил. Он не мог жить.

«Кто я?»

Снова боль.

«Нельзя думать».

«Но почему?»

«Хозяин будет недоволен, если я буду противиться».

«Что-то не так…»

«Я должен подчиниться».

Внезапно в блеклый посеревший мир ворвался вихрь из звуков и музыки. Оглушительных и едва различимых, будто они доносились из-под толщи воды. Что-то происходило. Ему стало любопытно. Что вообще такое «любопытство»? Нечто изнутри пыталось пробиться к свету, вынырнуть и выгнать его прочь из головы. Он немедленно одернул себя. Ему нельзя думать.

Он помнил лишь одно. То, что сказал ему хозяин…

Он помнил лишь боль. И радость от того, что сможет угодить повелителю.

Кто-то толкнул в спину. Лязгнула цепь. Он устоял на ногах и продолжил плестись вперед, но его потянули обратно и велели стоять.

И он стоял.

Кажется, минула целая вечность с тех пор, как он остановился.

Слишком долго без дела.

В голову вновь полезли мысли. Переживания, чаяния, несбывшиеся надежды, разбитые мечты, обрывки прошлого…

Он видел пылающие крыши деревни, белоснежные горные пики, слышал крики и лязг стали… Он чувствовал кровь на своих руках, ощущал легкость чьего-то обугленного тела…

Приливы боли отогнали воспоминания, одно за другим. Но самое назойливое из них не хотело подчиняться. Оно поднималось из глубин. Оттуда, где у людей находится сердцеи сокрыта душа.

«Моя душа…»

«Молчать! Я не человек!»

Воспоминание овладело им, и даже нестерпимая боль не могла с ним справиться. Совсем скоро весь мир померк.

Осталось только оно.

Это проклятое воспоминание.

– Я виноват. Я виноват. Я виноват.

Ноги задрожали. Пред взором возникли неясные образы. Вновь послышались крики и плач, рев ветра, треск ломающихся деревьев, стук ударяющихся друг о друга камней…

– Я виноват. Я виноват. Я виноват.

– Заткнись! – грубо рявкнул кто-то совсем рядом.

Его со всей силы ударили по голове. Наваждение вмиг испарилось, и он упал на четвереньки на холодную белую плитку. Грязные онемевшие пальцы повторили изгибы кладки. Роняя слюну, в слезах он тихо прошептал:

– Я виноват?

– Поднимайся!

Грубым пинком его повалили на живот, затем схватили за волосы и рывком поставили на ослабевшие ноги. К горлу подступила едкая кислая волна, но ему не дали опустошить желудок. Его потащили куда-то дальше, сквозь ослепительный мрак от ярких бумажных фонариков, что витали в воздухе, мимо невидимых вспышек от шутих и петард, через толпы безликих людей, темные фигуры которых походили на призраков. Они танцевали вокруг размытых пятен жаровен и костров, ели яства и пили напитки без запаха и вкуса, а оглушительные удары гонга, что уносились до самых небес, напоминали комариный писк.