Книга Падшее царство, страница 3 – Сайрита Дженнингс

Иден

Дети мои, не мстите за себя, уступите место гневу — ибо написано: отмщение моё; Я воздам, говорит Господь.

Отмщение моё.

Я очень долго сидела неподвижно. Я приказывала себе не забывать дышать, хотя втягивание воздуха через узел в горле причиняло боль. Мне следовало бы упаковывать вещи для поездки, из которой я не планировала возвращаться. Или можно вернуться к прежнему варианту — утопить презрение в бутылке чего-то крепкого, а затем лить упрямые, бесполезные слёзы на шёлковое бельё, словно так можно исправить ошибки, которые забрызгали тротуар Чикаго.

Но нет, я так не поступаю.

Честно говоря, не думаю, что я вообще знаю, как и что делать.

И вот я сижу здесь, продумывая всевозможные способы, которыми могу умереть от рук демона, которого люблю. Прокручивая в голове то, как могла убить его прямо перед тем, как он медленно разрывает меня на части. Или, может, он проявит милосердие, явив проблеск своей разрушенной человечности, и превратит меня в красный пар, прежде чем на меня навалятся страх и агония.

Всё это неважно. Мне нужно выполнить лишь одну задачу, прежде чем принять протянутую скелетообразную руку Смерти и последовать за ней к устрашающей судьбе. Та самая задача, для исполнения которой меня и создали. И я не могла проиграть.

Легион потерянных душ уничтожит наш мир и всё в нём. И чтобы остановить их, я должна стать той, кем меня создали. Той, на кого ставил Уриэль, когда посадил семя мести в утробу моей матери и прорастил абсолютное оружие.

Никаких слезливых прощаний. Никаких слов о неразделённой любви. Они зарезервированы для беспомощных человеческих девушек, у которых есть привилегия жить в блаженном неведении об ужасах, ходящих по Земле в украденных кожаных костюмах.

Я не могу решить, что больнее: погибнуть самой или убить его. Может, всё произойдёт быстро, и я даже ничего не почувствую. Или, может, он насладится моментом, и свои последние минуты на земле станет калечить и мучить меня. Или, может, моя агония сейчас, пока сижу, сжав так сильно кулаки, что ногти до крови впились в ладони, плоха, насколько это возможно. Потому что эта боль… у неё нет ни начала, ни конца. Нет света, который показал бы мне путь. Лишь безграничное страдание, которое так глубоко врезается в душу, что я даже не могу кричать.И я не издаю ни звука. Не двигаюсь. Не плачу. Словно я забыла, как справиться с болью. Я будто оцепенела. Словно онемение распространилось на всё, и мои нервные окончания стали нечувствительными. А может моя боль — нечто настолько далёкое от простого страдания, что разум и тело закрылись в попытке спасти то, что от меня осталось.

У меня бьётся сердце, но только по привычке. Цели нет, как и причин для того, чтобы оно существовало в груди, кроме как перекачивать кровь по израненному и сломанному телу. Поэтому-то я всё ещё существую на этой земле.

Месть.

Кто-то заплатит за то, что случилось с моим городом, моим народом, моей матерью. И был ли этот кто-то Серафим или демон, ради которого я унижала себя снова и снова, они заплатят своим последним вздохом.

Я смахиваю давно высохшие слёзы и смотрю на маленький арсенал на покрывале. Я могла бы нанести серьёзный урон с помощью оружия, которое собрала, и чтобы повысить их эффективность, каждая пуля и каждый клинок из костей ангелов. Но даже с таким арсеналом и моими способностями к ломанию воли — любезно предоставленными дражайшим папой, архангельским придурком, который создал меня — не хватает одной вещи. Искупителя, самой священной реликвии Сем7ёрки и единственного орудия, гарантированно сильного, чтобы уничтожить Серафима. Я видела, как он работает, когда Легион схватил Рафаэля, используя его как щит за секунды до того, как кончик клинка врезался в его грудь. Как известно, нож убивает демонов. Но то, что он смертелен для ангелов, даже самых сильных и смертоносных, меняет правила игры для всех вовлечённых сторон. Никто не в безопасности. Особенно оставшиеся Серафимы.