Книга Греховная погибель, страница 27 – Сайрита Дженнингс

— Будет сложно, обещаю, — продолжает Крисиз, заметив уныние в моих чертах. — Но мы сделаем всё, что в наших силах, поняла? Я лишь хочу знать, что ты пойдёшь до конца.

Кивнув, я поднимаю сжатые кулаки.

— Поехали.

Мы спаррингуемся, пока — уже далеко за полдень — Крисиз не настаивает, чтобы мы отдохнули и поработали над другими мышцами. Я благодарна за это, потому как едва могу стоять, и меня били больше, чем удалось самой нанести ударов. Крисиз даже не вспотел, а я вся мокрая, запыхавшаяся, побитая и в синяках, которые начали багроветь. Но жаловаться я отказываюсь… и ненавижу себя за то, что, хромая и держась за бок, иду к ближайшей скамье.

Крисиз утверждает, что я сильнее, чем он ожидал от новичка, ещё один дар от дражайшего папаши, но я не понимаю, как, ведь он буквально надрал мне задницу.

— Пей, — требует он, протягивая мне бутылку с водой. Я проглатываю всё содержимое и бесцеремонно провожу тыльной стороной ладони по мокрым губам, после чего швыряю пустую бутылку к ногам.

— И что теперь?

— Теперь… заберись мне в голову.

— Ты же знаешь, не могу.

— Тогда твои способности были скрыты. Давай… залезь мне в голову и подчини волю.

Я делаю глубокий вдох и моргаю, призывая на помощь всю имеющуюся концентрацию. А когда отпускаю ментальную катушку, протягивая невидимую руку к сознанию Крисиза, на мгновение поражаюсь, как это приятно и легко. Будто растягиваешь больную мышцу после интенсивной тренировки.

— Хорошо, — замечает Крисиз, пока я давлю на его волю. — Продолжай.

Я продвигаюсь глубже, но встречаю сопротивление. Будто Крисиз меня отталкивает. Тогда я давлю сильнее, и невидимая рука сжимается в кулак. У меня на висках выступают бисеринки пота, и я стискиваю зубы. Я пробиваю барьер, преграждающий путь, но ощущение сродни тому, как врезаешься головой в кирпичную стену. У меня звенит в ушах, а во рту чувствуется вкус крови.

— Иден, это то же самое, что и физическая драка. Ты не можешь просто так войти. Сражайся со мной.

Кряхтя от разочарования, я сосредотачиваюсь на том, чтобы превратить невидимую руку во что-то более угрожающее. Веретенообразный коготь с четырёхдюймовыми когтями? Нет. Крисиз — это сталь и камень. Кувалда. Разрушительный шар. Но каждое орудие сталкивается с твёрдым, более прочным барьером, едва ли создающим трещину в щите. И каждый раз, когда я наношу удар, пульсация в голове становится интенсивнее, а привкус крови во рту сильнее.

— Думай, Иден! — рычит он сквозь стиснутые зубы. — Перестань пытаться быть не самой собой. Думай.

— Я и думаю! — Я задыхаюсь, смаргивая слёзы злости.

— Нет. Ты не победишь в их игре. Ты не сильнее и не быстрее. Кто ты такая?

Проклятье.

Я не знаю, кто я. И никогда не знала. Как, чёрт подери, я могу понять это сейчас, когда у меня едва ли не разрывается голова, а глаза, словно вываливаются из орбит. Я едва ли держусь, но отказываюсь отступать. Не могу позволить неудаче погубить себя. У меня получится. Я выживу.

Я выжившая.

Мне приходилось крутиться, плести интриги и пробивать себе дорогу в жизни. Я бывала в самых мрачных местах в себе, уверяясь, что не стала такой же, как остальные. Я — продукт своего окружения, и в нём живут самые грязные, самые хищные существа на Земле. Я напрягаюсь, до боли в пальцах стискиваю скамью и превращаюсь в змею. Длинную чернуюзмею с красными глазами-бусинками, настолько тонкую, что она может проскользнуть сквозь трещины в щите Крисиза. И в этот момент я начинаю действовать, чтобы не дать раскрыть план до того, как начну его воплощать. Я чувствую присутствие Крисиза на себе, и как раз перед тем, как он успевает поставить блок, я проскальзываю в щель. Я у него в голове. Не в той постановочной области, в которую он позволил проникнуть, когда притворялся Кристианом, с которым я ходила на свидание вслепую. А к настоящему Крисизу, Нефилиму — члену Альянса, которого чуть не убили за то, что он осмелился бороться против тирании. Там темно, но тепло, почти уютно. Мирно. Такое чувство возникало у меня лишь раз — когда Адриэль прикасалась ко мне, но сейчас всё по-другому. Я чувствую вкус Крисиза на языке — сладкий и освежающий, как цитрус, заменяющий металлический оттенок крови. Его резкий запах наводняет обоняние, вызывая воспоминания о пляже в июне. Моего бока что-то касается — мягкие, чувственные завитки бархата, оставляющие после себя сущность солнечного света.