Книга Греховная погибель, страница 74 – Сайрита Дженнингс

Легион стоит в дверном проёме, и его огромное тело поглощает свет вокруг. Его серебристые глаза слегка нахмурены, и он переводит взгляд с моей головы мне на грудь, затем ниже, на плоский живот и обнажённое бедро. Закончив осмотр тела, он бросает взгляд на моё лицо, всё ещё раскрасневшееся от желания.

— Я должен был увидеть… — начинает он хриплым голосом. — Я должен был знать, что ты всё ещё…

«Моя».

Он даже не успевает договорить, как накрывает своим ртом мой, и заключает моё тело в свои объятия. Но его отчаянный, пылкий поцелуй похож на слово «моя». Скользитязыком по моему, пробуя на вкус тоску, зарождающуюся глубоко внутри. И когда Легион подводит нас к кровати, чтобы уложить меня на спину, недосказанное слово отражается в его глазах — «моя».

— Да, — отвечаю я, не нуждаясь в том, чтобы слышать вопрос.

И когда он срывает этот нелепый саронг и украшенный драгоценными камнями топ, вырезает метку на моем чреве, заявляя на меня права. И всё же, даже когда я выгибаюсь и кончаю так сильно, что вижу звёзды перед глазами, а мои конечности обмякают от усталости, я не могу отрицать это щемящее чувство, говорящее, что я неправа. Что Легион неправ. Какие-то… неправильные чувства.

«Моя».

Так ли это?

Я удивляюсь, когда просыпаюсь, а Легион, всё ещё обнимает меня, моя щека прижата к его груди, его глубокое дыхание шевелит волосы на моей голове. Я так скучала по этому, так сильно, что мне хочется плакать. Я никогда не чувствовала себя в большей безопасности, чем в его объятиях. Я никогда не чувствовала себя прекраснее, чем когда лежу, обнажённая и измученная, перед ним. Я не думала, что когда-нибудь ко мне вернётся это чувство, и теперь я боюсь его отпустить. Я боюсь, что Легион проснётся и поймёт, что слишком многое изменилось, и то, чем мы были раньше, уже не спасти.

Но этот страх порождён и чем-то другим.

Прошлой ночью, когда Легион навис надо мной, эти глаза, покрытые звёздной пылью, блуждали по моему телу, я увидела одержимого человека. Не похотью или страстью, а одержимого ненасытным голодом, от которого я дрожала. Он прикасался ко мне, как будто в первый раз, с благоговением, удивлением и волнением. Или, может, он запоминал каждый изгиб в ожидании того, что должно произойти. Наши дни вполне могли быть сочтены. Что, если прошлая ночь была нашим последним разом?

Я не знаю. Но хотя ему было хорошо — лучше, чем хорошо, — он казался чужим. Его тело было таким же, жар таким же, как всегда, запах всё ещё мужской и опьяняющий. Даже на вкус Легион был таким, каким я помнила. Но это был не он. И как бы сильно я ни зажмуривалась и ни представляла, что мы снова в его комнате, утопаем в море голубовато-серого белья, наши обнажённые конечности переплетены, я чувствовала, как правда скручивала внутренности.

Легион другой. И я не знаю, что это значит для нас обоих.

Природа берёт верх над моим телом, и даже в сочувствии я больше не могу игнорировать отчаянную потребность в ванной. Я медленно выбираюсь из-под его руки, которая лежит у меня на плечах, осторожно, чтобы не разбудить. К счастью, он только шевелится и перекатывается на бок, я выдыхаю и иду в ванную, чтобы освободить мочевой пузырь. Я заканчиваю, надеваю шёлковый халат и возвращаюсь в кровать как раз в тот момент, когда Легион начинает просыпаться.