Книга Исход Эдема, страница 17 – Сайрита Дженнингс

Молча встав на дрожащие ноги, я слишком расстроена, чтобы следовать правилам этикета. Я не могу даже взглянуть на Нико и увидеть тень разочарования на его лице. Мне плевать на трех девушек, и на то, как невероятно я себя чувствовала, когда они ласкали мое тело языками. И я не могу не думать о том моменте, который разделила с самим воплощением греха и о том, как его задушевные слова, триумфальный взгляд заставили чувствовать меня менее…одинокой.

Саския ждет меня по ту сторону тяжелых деревянных дверей. Направляясь обратно в комнату, я все думаю, чувствует ли она то зло, которой сочится через мои поры.

К тому времени, как я, измученная, встаю с пола ванной комнаты, Саския уже исчезает. Я отпустила ее сразу же, как мы вернулись, но она задержалась и занялась наведением порядка и без того нетронутой комнаты, дав мне пространство, чтобы стряхнуть гниль с моей души. Я стою перед зеркалом, но глаза опущены в пол. Не могу смотреть на себя, только не после того, свидетелем чего я стала. Но больше всего боюсь, что не смогу узнать того человека, который смотрит по другую сторону зеркала. Человека, наслаждавшегося унижением…который смотрел на изнасилование и ни слова не сказал. После того, как я смываю всю грязь с себя горячей водой, я одеваю шелковую ночную рубашку, которую Саския оставила для меня. На столе так же стоит кувшин с холодной водой, который я опустошаю за рекордно короткое время. Хотя кажется, что я не спала целую вечность, а ноги устали, что я едва могу стоять, всё же спать я не хочу. Это не мой дом. Это не моя кровать. И хотя я все еще нахожусь в трудном положении, что двадцать четыре часа назад, было в этой комнате что-то не так, что не даст сомкнуть глаз. И это чувство шипит в крови, когда раздается стук в дверь.

— Кто там? — требовательно спрашиваю я.

— Твоя злая крестная фея.

Я закатываю глаза, но спешу открыть дверь, чтобы впустить Нико. Прислонившись к дверной раме, он стоит со зловещей улыбкой на лице, от которой его бледно-голубые глаза блестят в тусклом свете. Тем не менее, от напускной жестокости не осталось ни следа и за это я ему благодарна. Это была всего лишь игра, похожая на ту, в которую и я должна играть. Однако, грань между фантазией и реальностью практически исчезла, когда позволила себе взглянуть на Люцифера и увидеть в нем что-то другое помимо чистого зла.

— Неплохо было бы предупредить, — говорю я вместо приветствия, когда он закрывает за собой дверь. — Ты знал? Что он приведет тех двоих и что сделает с ними?

Тяжело вздохнув, Нико подходит к столу и наполняет бокалы янтарной жидкостью.

— Нет. Не знал. И даже, если бы знал, то в любом случае, не нашел бы слов, чтобы подготовить тебя к такому чудовищному акту бесчеловечности, бездушности и грубости.

Он протягивает мне бокал, но я отказываюсь.

— Нет, спасибо.

— Уверена? Это поможет справиться…поможет забыть. Ты же не хочешь, чтобы этодерьмо осело в твоем мозгу и проникло внутрь тебя, как паразит. — Он бросает на меня взгляд, а затем ставит мой бокал на стол. — Или оно уже в тебе.

— Я не знаю, о чём ты говоришь, — отвернувшись, отвечаю я.

— Нет? Странно. Потому что казалось, что ты проглотила, как конфетку, его задушевное дерьмо. Иден, он мастер по лжи. И если ты думаешь, что сможешь уйти невредимой, после увиденного сегодня вечером, то ты играешь сама собой. Никто не может быть настолько хорошим актёром.