Книга Департамент Х. Прощальная молитва, страница 5 – Сергей Самаров

– Тем не менее с заставой в любом случае придется расстаться. Насколько я знаю, уже начали готовить документы о твоем переводе с повышением в Махачкалу. Я же предлагаю тебе службу в Москве. С частыми командировками, правда, но все же в Москве. При этом почти двукратное повышение должностного оклада и очередное звание сразу после прохождения испытательного срока.

– А что, товарищ генерал, будет входить в мои обязанности?

– Твоя должность будет называться «офицер-испытатель». Большего я пока сказать не могу. Но работа интересная и опасная. По большому счету мы являемся спецназом, только с выполнением собственных функций. Ты – прекрасный организатор, капитан, и человек с повышенным чувством ответственности. К тому же у тебя высокая боевая подготовка. Ты же считаешься, кажется, лучшим стрелком погранвойск?

– Вроде бы да. Никто из моих коллег пока не смог повторить мои результаты. Я стреляю и на бегу, и в прыжке, вперед и в стороны, и за спину. И обычно стреляю точно. Но как это у меня получается, сам сказать не могу.

– Ну вот, а говоришь, что не спецназовец. Такому умению любой спецназовец позавидует. В боевой обстановке свои навыки проверял?

– Когда пришел на заставу. Чеченская банда, по численности превышающая вдвое, уходила в Грузию на зимние квартиры. Так мы не пропустили...

– Вот такие офицеры нам и нужны. К тому же и жить будешь дома, чему твоя жена очень обрадуется.

– Она что, в курсе? – удивился Старогоров.

– А как ты думаешь, мог я упустить такой шанс давления на тебя?

– А как мое командование?

– Естественно, я начал разговор с твоим командованием. Если бы оно и желало возразить, то не смогло бы, потому что приказ идет из слишком высоких инстанций. От себя добавлю маленький штрих: нам просто необходим человек, который хорошо знает ситуацию в Южной Осетии. Вероятно, будут туда командировки.

Старогоров немного помолчал, потом вдруг вздохнул и сказал:

– Скорее всего, товарищ генерал, я соглашусь. Да, я согласен...

Субботняя всенощная служба в церкви закончилась в половине восьмого, когда на улице уже было совсем темно. Тяжелые тучи плотно закрыли небо, спрятав полную луну и звезды. Немногочисленные прихожане, отстоявшие службу, выходили группами и спешили присоединиться к тем, кто догадался взять с собой фонарик. Идти предстояло несколько километров, так как церковь была одна на несколько ближайших деревень.

Неподалеку от церковных ворот стояли два внедорожника, но из прихожан никто к ним не подошел, поскольку все знали – у местных мужиков таких машин не водится, следовательно, принадлежат они чужакам, которые не будут их подвозить. Одним из последних церковь покинул молодой коренастый священник с женой и малолетним сыном. Сказав несколько слов сторожу, навешивающему большой амбарный замок на петли, он вышел за ворота. Жена шла рядом, держа сына на руках. Она и в этот вечер пела, как обычно, псалмы, а сын, как всегда, ходил между прихожан, с серьезностью взрослого человека пожимая руку то одному, то другому из мужчин. Дома оставить ребенка на время службы было не с кем, потому детство мальчишки проходило среди икон и прихожан. Впрочем, как и любого ребенка иерея сельского прихода.

Выйдя за ворота, священник придержал калитку, пропуская вперед жену с сыном, внимательно посмотрел на внедорожники и двинулся дальше, но голос с явным кавказским акцентом остановил его.

– Вас подвезти, отец Николай? – открывая переднюю дверцу одной из машин, спросил сидящий в салоне мужчина.

– Спаси вас Бог [5] , мы привыкли ходить пешком. До нашего дома недалеко.

Священник жил в соседней деревне, и идти по грязи три километра – не самое приятное занятие. Но что-то помешало ему воспользоваться вежливым предложением, хотя он сам не мог понять, что именно. Но человек из внедорожника оказался настойчивым.

– Батюшка, я все же советую вам сесть в машину. – Вежливый тон сменился откровенно угрожающим.

Иерей обернулся. Неподалеку стояло несколько прихожан. В основном, конечно, пожилые женщины, но среди них и трое мужчин. И сторож вот-вот выйдет за калитку. В случае чего, поддержка будет.

– Кто это? – обеспокоенно спросила матушка.

Священник молча пожал плечами, но взгляд его стал напряженным.

Отец Николай ни с кем в округе не конфликтовал, и опасности ему ждать было неоткуда. За себя он никогда не боялся, так как был человеком по-настоящему верующим, и всегда знал, что Господь не допустит того, что человек не сможет вынести, но также понимал, что несет ответственность за матушку и за сына.

– Что вы хотите? – спросил отец Николай у мужчины, который уже опустил ногу на землю.

– Я хочу, чтобы вы сели в машину.

– А я этого не хочу, – упрямо ответил священник.

– Может, хотите, чтобы застрелили вашу жену и сына?

Тут же открылась задняя дверца, и из салона машины высунулся автоматный ствол.

– Идите к людям. – Отец Николай легко подтолкнул жену и направился к машине.

– Не к людям, а во вторую машину, – приказным тоном поправил священника кавказец. – Они же не захотят вас одного оставить. И поторопитесь.

– Идите к людям, – твердо повторил отец Николай.

Но жена его не послушалась и вместе с сыном шагнула ко второй машине. Задняя дверца услужливо распахнулась.

* * *

– Хорошо, хоть батюшку с матушкой подвезут, – сказала одна из прихожанок.

– А мы всю жизнь своими ногами топаем, привыкли, и теперь без машин обойдемся... – подхватила другая.

– А что это за машины? – спросил один из мужчин. – Кто приехал-то?

– Чечены какие-то, что ли... – ответила первая прихожанка. – Я видела, как один покурить выходил. Хоть в храм не шли, и то ладно...

В сельской местности всех выходцев с Кавказа называли чеченами, потому что Чечня много лет была у всех на слуху. Других национальностей, населяющих Кавказ, деревенские жители и не знали...

* * *

Отец Николай понимал, что ситуация сложилась в какой-то мере критическая. Будь он один, он сумел бы за себя постоять и, возможно, даже вырваться из этой ловушки. В машине кроме водителя сидели двое – вежливый кавказец на переднем сиденье, и второй, с автоматом, рядом со священником.

– Куда вы меня везете? – спокойно спросил отец Николай, не показывая своего волнения.

– На молитву. Попросим вас, отец Николай, усердно помолиться.