Книга Алая Топь, страница 72 – Саша Урбан

– Больше, чем могу сказать, – опустила голову Дана, и на ее губах появилась такая знакомая змеиная ухмылка.

Так и зажила Дана у Яги в избе. Воду носила, паутины плела, отвары готовила, молодцам баньку топила, а стоило Яге за порог выйти,бралась за колдовство свое собственное. То мертвого птенца принесет и в лунной воде вымочить попытается, то живого в ведре утопит и к остальным братьям подсадит. Поймала ее на этом лесная хозяйка и такой крик подняла, что ученицу как ветром сдуло. Но бежала Дана сквозь чащу без сожалений.

Неслась, пока не оказалась у иного терема. Одна половина его – золотая, другая – серебряная. А в трапезной встретили ее две хозяйки, сестры-пряхи. Тут-то залилась Дана горькими слезами, упала в ноги. Приняли ее девушки, помогли подняться, на ночь устроили.

– Что ты, гостья? Если уж Кощей тебя проклял, то нет больше твоей нити судьбы.

– И не соткать тебе новую.

– Раз так, быть мне челноком, что полотно из нитей людских ткет, – пробормотала Дана вполголоса. Рассмеялись сестрицы. И не заметили, как чернобровая красавица с головы каждой по волосу срезала.

Воспоминание поблекло и растворилось в воде.

– Видимо, Дана стала ученицей Бабы Яги. А потом ушла, дав клятву, и вернулась в Дол, – размышлял он. – Теперь нужно понять, чего она хочет.

– Не нужно, – одним движением Милорада сбросила его руки со своих плеч. – Нужно просто запереть ее под колдовской печатью, и дело с концом.

– Ты расстроена, – попытался привести невесту в чувство Святослав. – Но надо сперва все обдумать.

– Я уже все обдумала, – бросила Милорада и направилась прочь из покоев. Щелчок пальцами, и тяжелый засов на двери отодвинулся сам, а потом закрылся, запирая Святослава. Милорада уходила все дальше, не обращая внимания на крики жениха.

В ее груди горела ярость.

Вся ее жизнь, проведенная в Алой Топи, была такой из-за одной женщины. Той, что не считалась с жертвами, лишь бы сохранить собственную поганую шкуру. Милорада думала обо всех способах заставить ее страдать. Высечь чертополохом, связать и жечь железом? Сколько всего можно попробовать, зная, что проклятая ведьма все равно не умрет.

Милорада зашла в свою светлицу и вытряхнула на постель содержимое одного из зачарованных ларцов. Перехватив ларчик поудобнее, она направилась в покои княгини.

Войдя без стука, девушка замерла. На лавке жались друг к другу Доля и Недоля с обожженными лицами и красными от слез глазами.

– А вот и ты, – улыбнулась Дана. Она сидела за рукоделием, а на коленях у нее лежала рыжая кошка.

– Ты! – процедила Милорада.

Дана улыбнулась и махнуларукой. Дверь за девушкой захлопнулась. Княгиня аккуратно переложила кошку на лавку и поднялась. В ее пальцах блеснуло что-то похожее на тонкую медную нитку.

– Тебе стоило бы все обдумать как следует, невестушка, – улыбнулась Дана и взмахнула рукой.

Отцов хутор лежал в полудне пути. По размытым дорогам получалось и того дольше, но волчьим лапам грязь была не помеха. Влас даже порадовался, что в зверином обличье может с легкостью преодолевать большие расстояния, но тут же одернул себя. Нечему радоваться, когда всякий может нечистью кликнуть. Вряд ли отец обрадуется, узнав последние новости о сыне. Влас тряхнул головой, отгоняя невеселые мысли, но вопросы возвращались сами собой, точно сорняки. Как отец поведет себя, когда узнает? На памяти Власа он никогда не ругался и не кричал, всякие вести встречал спокойно, садился на завалинку и говорил: «Давай-ка подумаем, что можно с этим сделать». И не важно, в чем была неурядица: в сломавшемся колесе телеги или съеденном козами урожае, – Микула всегда находил решение. Может, и сейчас найдет?