Книга За стеной из диких роз, страница 30 – Саша Урбан

Окончив с завтраком, она поспешно вышла из дома и отправилась к кузнице. Она находилась на другом конце Имфи и, к сожалению, на дальнем, так что идти до неё по хлюпающим и похрустывающим после ночного морозца дорожкам было не меньше часа. Улицы были пустынны. Редкие прохожие, встречавшиеся Аннабелль, сонно кивали, даже не узнав её. Они здоровались и спешили как можно быстрее пройти мимо, воровато оглядываясь по сторонам. В душе Аннабелль зародилосьбеспокойство. Слишком уж спокоен был Имфи. Не было играющих детей, лавки были открыты, но витрины пустовали. Даже в единственном на весь городок кабаке, казалось, старались шуметь поменьше. Девушке это не понравилось. Она ускорила шаг, зачастую переходя на бег, словно боясь попасться кому-то на глаза. Но кому? — она и сама пока не знала и в глубине души надеялась, что не узнает.

Старый, но крепкий кузнец Густав, казалось, был выкован из железа не менее искусным мастером, чем он сам. Несмотря на свой возраст, он мог подолгу оставаться в удушливой жаре кузни и работать от рассвета до заката без отдыха. Одни говорили, что у него дар, другие жалели его. Он имел достаточно грозный вид, но все дети в Имфи знали, что если принести ему свежий хлеб и старый кусок железа, то можно получить прекрасную новую игрушку или подарок тонкой работы, на которую массивные мозолистые руки кузнеца казались неспособны. У него был добрый нрав, он любил всех детей, игравших рядом с его домом, и только к собственному сыну у него было особое отношение.

Августу было за двадцать, он должен был уже помогать отцу в мастерской или вовсе заменить его, но вместо этого он сидел на пороге в любую погоду, какая бы ни была, и слушал, как стучит отцовский молот о наковальню. Августа ласково называли «дурачком», он остался в пяти годах, когда с удовольствием гоняются за бабочками или играют в снежки и сидят в доме, с любопытством наблюдая за взрослыми. Густав был разочарован. Он практически похоронил себя в мастерской, куда категорически запретил заходить сыну, но нельзя было сказать, что он не любил своё неуклюжее, глуповатое, по-детски доверчивое чадо. Что бы ни случалось, он защищал Августа, так что если люди и презирали «дурачка», то не смели что-то сказать или сделать ему. Но всякий раз при взгляде на сына в глазах кузнеца читалось разочарование и чувство вины. Он не знал, что делать, но не искал выхода и день за днём продолжал стучать молотом по рыдающему искрами железу, пытаясь хоть на чём-то выместить гнев и вину.

Завидев Аннабелль, он отложил все дела и поспешил встретить гостью. Не успела та поздороваться, как Густав принялся рассказывать о том, как они вместе с Эмилем и Венсаном искали её. Девушка виновато улыбнулась и поспешила сменить тему. Вряд ли что-то могло изменитьсяза последние дни и всё же она спросила, что нового произошло в Имфи, надеясь отвлечься от мучившей её дилеммы на какие-нибудь милые мелочи.

— Да что нового? — пожал плечами Густав, вытирая сухой жилистой рукой лицо и возвращаясь к наковальне. — Тихо всё, заметила?

— Да, чересчур тихо, — согласилась Анна.

— Вот то-то же, что чересчур. Страшно тихо, а всё почему? Знаешь? — он смерил девушку долгим выжидающим взглядом, Аннабелль ответила ему полной любопытства улыбкой, без слов прося продолжить рассказ. — К нам гости пожаловали.