Книга И возродятся боги, страница 183 – Наталья Способина

– Вода поет, – вдруг сказал Димка и повторил эту же фразу на кварском. Один из савойцев сделал вид, что прислушивается, и улыбнулся.

– Мам, а ты слышишь?

Я прикрыла глаза. Ручей вправду звенел, будто кто-то играл на невиданном инструменте.

– Дим, а природа в этом мире отличается от нашей, на твой взгляд? – спросила я.

Он энергично кивнул и сорвал еще несколько листочков. Альгидрас, все еще сидевший у ручья, повернулся к сыну в ожидании пояснений.

– Здесь лес шепчет, вода поет, а море меня любит, – радостно сообщил ребенок, и Альгидрас улыбнулся.

Я же нервно усмехнулась.

– Правда любит, – принялся доказывать мне Димка. – Оно меня никогда не топит. Помнишь, у Сережи из садика брат старший чуть не утонул?

Я кивнула. Это происшествие обсуждалось в группе едва не весь прошлый год. Воспитатели раз за разом пытались внушить детям, что находиться в воде без присмотра опасно.

– Мне дядя Олег вчера сказал просто лечь на воду. Помнишь? – обратился он к Альгидрасу. Тот тоже кивнул. – Я боялся, а потом лег, и ничего не случилось. Я не утонул. А он сказал, что море меня любит. Правда же?

Альгидрас снова кивнул.

– А как тебе вообще в этом мире? Лучше, чем в нашем? – спросила я.

Димка на миг задумался, а потом уверенно сказал:

– Да. Я только по друзьям скучаю. Можно я хотя бы к Альтею потом схожу?

Он сложил брови домиком.

– Я спрошу разрешения у дяди Алвара.

– Почему у дяди Алвара?

– Ну, просто он хорошознает местные традиции, – нашлась я, игнорируя взгляд Альгидраса.

– А-а-а, – протянул Димка, а потом невпопад добавил: – А этот мир наш. В том мы были временно.

– Это кто тебе такое сказал? – уточнила я, покосившись на хванца.

– Никто. Мне так приснилось.

– Когда? – замерев, спросила я.

– Не помню, – отмахнулся Димка и, повернувшись к савойцу, сидевшему на корточках рядом с ним, что-то сказал.

Тот поднес сорванный листок ближе к глазам, потом сравнил его с тем, что держал мой ребенок, и отбросил в сторону. Дима переполз к воину поближе и стал объяснять, чем один листок отличается от другого.

Посмотрев на Альгидраса, я заметила, что он слушает сына с улыбкой, полной гордости и, я бы сказала, любви, если бы могла позволить себе в это поверить. Прикрыв глаза, я потянулась к его эмоциям, но наткнулась на привычную стену. Что изменилось? Почему он вдруг стал проводить столько времени с Димой? Распахнув глаза, я встретилась взглядом с хванцем. Он смотрел так, будто что-то хотел сказать.

– Что? – одними губами спросила я.

– Дима славный, – так же одними губами ответил он.

Я вновь первой отвела взгляд. Надеяться на несбыточное было глупо и больно.

Альгидрас вдруг резко встал и отошел прочь от нас. Он не помогал собирать листья и больше не смотрел в мою сторону. Бродил неприкаянно среди деревьев, то и дело касаясь ладонью стволов, и смотреть на это было невыносимо.

На обратном пути хванец был напряжен и молчалив. Зато Димка подскакивал рядом с ним в возбуждении, пересказывая какой-то мультфильм. Альгидрас улыбался, угукал в нужных местах, но мыслями был явно где-то далеко, и это вызвало у меня тревогу.

Доведя нас до дома, савойцы ушли по своим делам, Дима с Альгидрасом отправились к фонтанчику, а я принялась раскладывать травы в углу террасы. По молчаливому уговору никто из мужчин сюда не ходил, потому что сперва тут валялись собранные Димкой палки и камни, а потом их потеснили сушившиеся травы. Запах трав в этом месте смешивался с запахом натянутой для защиты от дождя и ветра кожи и запахом моря, которым был пропитан весь остров. Это дарило мне успокоение.