Книга И возродятся боги, страница 307 – Наталья Способина

Альтей подал зажженную стрелу одному из родичей старейшины, и тот, дождавшись, пока плот отплывет от берега, выстрелил в ворох сложенной на нем соломы. Заготовленная солома успела отсыреть от тумана, но загорелась быстро и ярко, и это случилось явно не без помощи Алвара.

Альгидрас присоединился к стрелявшим в общий плот, на котором хоронили и кваров, и словен, поскольку Миролюб выстрелить из лука не мог. Местные не возражали, однако вряд ли делали это из уважения к погибшим.

Я до последнего ожидала, что кто-нибудь еще подойдет проститься с Гритом, но, кроме его воинов, к нам подошли лишь один из его двоюродных братьев с семьей и Грана с Хелией. Грана, сгорбившаяся и поникшая, молча стояла у плота, глядя то ли на Грита, то ли на его дочь. Не знаю, верила ли она в то, что ее внук едва не погубил остров, но нас она явно считала теми, кто навлек на всех беду.

– Пора, – негромко сказал Алвар, и Альгидрас осторожно взял Гриту за плечи.

Девочка начала суетливо поправлять на плоту венки из трав, переложила поближе к руке отца нож, на рукоять которого былнамотан шнурок с бусинкой, прежде украшавшей ее волосы.

– Может быть, ей хочется что-то взять на память? – предположила я.

Миролюб бросил на меня внимательный взгляд, а потом, склонившись над плотом, снял с запястья Грита кованый браслет и протянул его девочке. Грита испуганно замотала головой и принялась объяснять, что воину без него нельзя: это родовой символ. Тогда Миролюб протянул мне руку:

– Этот подержи, а мой сними.

Альгидрас забрал у него кварский браслет, а я поспешно разжала браслет на запястье самого Миролюба. Тот взял его из моих рук и надел на Грита, а потом решительно перехватил ладошку настороженно глядевшей на него девочки.

– Отпусти его. Пора, – сказал Миролюб и отвел ее в сторону.

Альгидрас передал девочке браслет отца, и она, вцепившись в него обеими руками, подошла поближе к Димке, хотя я ожидала, что она направится к Гране.

Алвар и Миролюб столкнули плот в воду. Один из воинов Грита поднял зажженную стрелу, но плот загорелся еще до того, как стрела была выпущена из лука, и сгрудившиеся в стороне зеваки отпрянули от берега.

Когда плот скрылся в тумане, Миролюб подошел к Грите и присел перед ней на корточки. Сквозь волны страха, тоски и недоверия, укрывавшие берег, я четко почувствовала его досаду и неловкость.

– Меня зовут Миролюб, – наконец медленно произнес он по-кварски. – Мы с твоим отцом – побратимы, и я обещал о тебе заботиться.

Грита, прижав к груди браслет отца, вскинула на него настороженный взгляд.

– У меня очень красивый город, – продолжил Миролюб. – Там много цветов. И у тебя будет много…

– Кукол, – подсказала я по-русски, а Алвар перевел Грите.

Девочка по-прежнему молчала.

– Твой отец хотел, чтобы ты уехала со мной, – твердо произнес Миролюб.

Грит не говорил ничего подобного. Он просил позаботиться о дочери, и мы с Миролюбом ему это пообещали. И вот, пока я рыдала по погибшим, Миролюб принял решение.

Грита посмотрела на бабушку. Та, утерев слезы, неожиданно кивнула. Грита перевела взгляд на Миролюба. Они смотрели друг на друга, и пауза затягивалась. Кажется, упрямством и своеволием девочка пошла в отца.

– У Миролюба есть собаки, – пришла на помощь я. – Красивые-красивые.

– Да, – с готовностью подтвердил княжич. – И коты тоже. Хоть дюжина у тебя будет. Поедешь?