Книга И не прервется род, страница 146 – Наталья Способина

– Из-за Найдены? Поясни! – потребовал Радим.

– Она была… одной из тех, кто несет в себе Силу.

– Найдена? Да она и говорить-то не умела. Кроткой была, тихой, глаз лишний раз не поднимала, – начал горячиться Радим.

А я смотрела на Альгидраса и думала о том, что он не видел Всемилу так, как видел остальных здесь, и я ее не видела. А еще я вспомнила найденное у Добронеги платье с тем же узором, который вырезал Альгидрас над покоями Златы и Радима. И этот же узор вышила Всемила на вороте своего платья. Я вспомнила, как Альгидрас признался, что его резьба – это письмена на старокварском. Как узор-заговор на этом языке мог оказаться на платье Найдены? Радим был неправ в своем нежелании признавать правду. Сила ведь никак не проявляла себя. Взять хотя бы Алвара с Альгидрасом. Большую часть времени ни одного из них невозможно было заподозрить в чем-то необычном. Наоборот, Альгидрас был худшим воином в дружине.

– Радим, – примирительно произнес хванец, – я знаю, что ты ее любил, твои отец и мать ее любили, она подарила тебе сестру. Но у нее вправду была Сила.

– Откуда ты знаешь? Ты ее даже не видел!

– Мне и не нужно. Свою мать я тоже не видел, но она появилась у хванов тоже из ниоткуда. Ее принесло море. И она, родив старосте сына, отправилась к богам. Как и Найдена.

– Найдена пришла из Ждани! Отец забрал ее оттуда после пожара, – голос Радима звучал уже менее уверенно, но все еще сердито.

– А в Ждань? – спросил Алвар.

– Она… родилась там, – совсем уж неуверенно закончил Радим.

– Ты точно знаешь? – прищурился Миролюб.

Радим нехотя помотал головой:

– У матери надобно о том спрашивать.

А я вдруг вспомнила слова из своей книги и воскликнула:

– Она была сиротой, жила у повитухи, пока та не померла. О ее родителях никто ничего не знал!

– Откуда ты взяла? – удивленно посмотрел на меня Радим.

– Мне… Добронега сказывала, – соврала я, понимая, что это может быть правдой. Мало ли чего рассказывала Добронега Всемиле за столько лет.

– А когда ты родился, хванец? – вдруг спросил Миролюб.

– Девятнадцать весен назад.

– За год до Всемилы, – пробормотал Миролюб и обратился уже к Алвару: – А ты?

– Двадцать четыре зимы назад, – откликнулся тот и, предвосхищая вопросы, добавил: – Матери я тоже не знал.

– Восемнадцать, девятнадцать, двадцать четыре…

Миролюб задумался, и было о чем. Слишком много совпадений. А еще мы с Альгидрасом знали то, чего не знали остальные: я сама родилась двадцать четыре года назад. Но я-то знала, кто моя мама. Она была жива-здорова и никакой Силой точно не обладала.

– Но что насчет меня? – спросил наконец Миролюб. – Мне тоже двадцать четыре. Но я знаю свою мать, и она уж точно не обладает Силой. Скорей слабостью, – помрачнел он.

Княжич будто подслушал мои мысли. Альгидрас ничего не ответил, опустив взгляд на наши руки. Я смутилась и хотела было отдернуть руку, но вовремя передумала. Все-таки эмоции эмоциями, а дело делом.

– А слабость, светлый княжич, стала одолевать твою мать после того, как тебя дитем похитили, – медленно проговорил Алвар.

– Поясни, – негромко попросил Миролюб.

Хоть его голос и звучал абсолютно спокойно, по тому, как сжались его челюсти, я поняла, что тема ему неприятна.

– Есть то, что ты должен узнать не от меня, Миролюб, – ответил Алвар, впервые назвав княжича по имени.