Книга И не прервется род, страница 168 – Наталья Способина

– Ты устроил пожар в собственном доме? – воскликнула я.

– Его потушили.

– А если бы нет?

– Его бы потушили. Я не дурак.

– Миролюб-Миролюб. – Я закрыла лицо руками и покачала головой. – Я такая дура, – призналась я. – Я ведь так тебе верила! Даже когда Альгидрас говорил не верить, я все равно верила. Думала все: что ж ты так со мной возишься? Как никто здесь! А ты каждый раз думал, как меня убить? Да?

– Не каждый раз, – тут же откликнулся он.

Я едва истерически не расхохоталась от абсурдности этой фразы.

– Говорю же, не поймешь, – произнес Миролюб с досадой.

– И что теперь? Ты меня убьешь? А дальше? Охрана нас, допустим, не видела, но был этот, как его… мальчик на лодье.

– Мальчики на лодьях, бывает, за борт падают да шею ломают, – пожал плечами Миролюб.

– Но Радим же обязательно спросит. Ведь люди видели, что ты шел со мной.

– Ты еще не поняла? Я могу любого убить без суда. Я сын князя!

– Но ты сам сказал: то, что простят кровному, не простят нареченному. В Свири это не пройдет! Что с тобой будет?

– Ты печешься обо мне? – удивленно вскинул бровь Миролюб. – Ты все-таки странная.

– Мне очень жаль тебя. Ты прав… – начала я.

– Знаешь, что я чувствовал вчера в том погребе? – перебил меня Миролюб. – Когда я коснулся ее руки и она стала показывать мне тебя да хванца, я почувствовал, что должен встать,достать нож и убить тебя прямо там.

– Я… я понимаю.

– Не-е-ет, – покачал головой Миролюб. – Ты не понимаешь. Я никогда не убил бы женщину за измену. Я просто вышвырнул бы ее прочь, как нашкодившего щенка. Разве что кроме той, что любил. Но здесь не могу сказать. Я не любил так, как, верно, умеет Радим да твой хванец.

– Он не мой, – зачем-то сказала я. – Это все навеяно Девой.

– Как ты поняла, что навеяно? – вдруг спросил Миролюб, и было видно, что он искренне заинтересован в ответе.

– Эти чувства… они слишком сильные, слишком настоящие. Я уже любила в своем мире. Ну, мне так казалось. Я просыпалась и засыпала с мыслью об этом человеке. Но с Альгидрасом другое. Понимаешь, он просто касается моей руки, а у меня сердце едва из горла не выскакивает. Я смотрю на него и отмечаю всякие мелочи: шрамы, то, какие у него ресницы, как он улыбается. Ну, то есть и в обычной влюбленности это отмечаешь, но здесь… мне кажется, что я не смогу дышать без него.

Было что-то сюрреалистичное в том, чтобы стоять в лесу с человеком, который собирается тебя убить, и всерьез описывать свои чувства к другому мужчине, но отчего-то я чувствовала, что это правильно.

– А еще если выбирать жить в безопасности и без него или в опасности, но с ним, я бы выбрала второе. Я в этой любви себя вообще не вижу, понимаешь? Только его. И это странно.

– Потому ты думаешь на Деву?

– Ну а как еще? Я не думаю, что способна на такую любовь сама по себе. Я была знакома с массой интересных мужчин. Да что там! Ты гораздо привлекательней его во всех смыслах! Но я все равно думаю о нем. Разве не странно?

Миролюб задумчиво закусил губу.

– И я старше на пять лет. Понимаешь? Мне никогда не нравились мальчишки, – добавила я.

– Тебе двадцать четыре? – живо спросил Миролюб.

Я кивнула.

– Как мне и Алвару. Странно. Так вот вчера, – продолжил он, словно и не было моего монолога, – в погребе, я вдруг понял, что это не мое. Желание убить не мое. Оно горело во мне, у меня уж и рука к ножу потянулась. И я стал вспоминать. В Каменице я думал лишь об этом. После, в дороге, когда стрелы свистели, я о том думал. Да даже в Свири я о том думал. Это было… неприятно. Мне и защитить тебя хотелось, и убить разом. Предание преданием, но желание убить тебя было слишком… слишком сильным.