Книга И оживут слова, страница 158 – Наталья Способина

Он медленно открыл глаза, скользнул взглядом по мне, потом посмотрел за мое плечо, видимо на злосчастный фиал, и кивнул.

– Этот запах не нравится лично тебе? Или он что-то тут значит? Мне больше его не брать?

Альгидрас посмотрел мне в глаза, несколько секунд молчал, а потом покачал головой.

– Нет, он ничего не значит. Бери сколько хочешь.

– Но тебе это не нравится?

– Мне нет до этого дела, – ответ прозвучал заученно.

Я усмехнулась и сделала два шага назад. Альгидрас, кажется, вдохнул полной грудью и взялся за ручку двери. Он даже успел ее приоткрыть, а потом мы оба замерли, потому что дверь в покои Всемилы скрипнула и раздался голос Добронеги:

– Тебя еще долго ждать?

Я в ужасе слушала ее негромкие шаги. Да, она никогда не заходила в гардеробную Всемилы, но, кажется, сейчас собиралась это исправить. Я бросила быстрый взгляд на Альгидраса. Тот оглядел комнату, и не успела я даже рта раскрыть, как он метнулся к окну и одним махом перелетел через подоконник. Я зажала рот рукой, чтобы не вскрикнуть в голос. Окно было высоко, и лично мне бы в голову не пришло из него сигануть. Я метнулась к подоконнику, посмотрела вниз, да так и застыла. Подспудно я боялась того, что Альгидрас переломает себе ноги или, чего доброго, вообще свернет шею, однако реальность оказалась гораздо страшнее. Под окном Всемилы изваянием застыл Альгидрас, а в шаге от него неверяще мотала головой Злата, прижимая к себе вырывающегося котенка.

– Олег куда запропастился?! – раздался голос Радима, который, видимо, хотел сказать тихо, но получилось на весь двор. Альгидрас вышел из ступора и прошмыгнул мимо Златы, а та подняла голову и встретилась взглядом со мной. И столько было в этом взгляде, что я отпрянула от окна.

На берегу Стремны дул сильный ветер, и казалось: вот-вот начнется ливень. Серые тучи низко нависли над землей, делая мир вокруг похожим на сказку. Такую мрачную сказочку…

За воротами собралось пол-Свири. Дети помладше бегали по поляне и толкались, несмотря на все попытки женщин их угомонить. Молодежь что-тооживленно обсуждала. Девушки с интересом поглядывали на воинов в синем, стоявших чуть в стороне. Почему всегда так странно выходит? Вон они, свои, стоят – от алых плащей глазам больно. И ведь вряд ли в них меньше доблести или силы. Или дело в том, что свои всегда рядом? Потому-то заезжие и милей.

Часть горожан толпилась на стенах, а дети постарше так вообще расселись по веткам высоких дубов. Свирцы, еще недавно горевавшие, хотели праздника и знали, что благодаря князю они его получат. И только я, поглядывая украдкой на Альгидраса, вовсе не была уверена, что сейчас на берегу произойдет что-то радостное. Впрочем, кажется, так думала не только я: пока мы шли на берег, Радим был напряжен как струна и несколько раз собирался заговорить с Альгидрасом. Несколько раз он даже придерживал того за рукав, но, взглянув на лицо побратима, разговора не начинал. То ли нас стеснялся, то ли дружинников князя, которые теперь тенью бродили за живым хванцем, норовя засыпать вопросами о священном острове.

Альгидрас им отвечал. Будто бы даже охотно. Я прислушивалась к негромкому голосу, подсевшему в последние дни то ли от простуды, то ли от раны, и только диву давалась: мне раньше казалось, что он парень молчаливый. Теперь же он говорил и говорил. Так я узнала, что главой хванов был староста – это что-то вроде князя по местным меркам, и что сами хваны не были воинами в обычном смысле этого слова. Вот почему он сказал вчера Любиму, что не обучен слушаться приказов. Кроме того, оказалось, что стрелять он научился вовсе не у себя на родине, а там, куда его ребенком отдали в учение. Но самой большой неожиданностью для меня стало то, что в учение хваны отдавали младшего сына старосты. Я покосилась на Альгидраса. Он был таким же родовитым, как и Миролюб? То есть рангом выше Радима?