Онлайн книга «Фантастика»
|
Прежний Дарновский посопел бы и утерся, но теперь, когда фамилия Роба открыла свой сокровенный смысл (происходила она от слова «Дар», тут без вариантов), сдаваться без борьбы не подобало. Милка была очкастенькая, тихая, похожая на мышь. Никто к ней не клеился – и не потому что страхолюдная, а потому что папани боязно. Не говоря уж про то, что Зайчицкую в школу привозили на большой черной тачке, и потом до конца уроков в раздевалке сидел охранник, решал кроссворды. Роб подошел к Милке на перемене и сразу взял быка за рога. – Слушай, она тебе нужна, эта медаль? – укоризненно спросил он, глядя августейшей мышке в глаза. «О чем он? Какая медаль?», – с искренним удивлением спросил нежный, запинающийся голос. – Какая медаль? – сказала Милка вслух. Внешний ее голос, увы, звучал хуже внутреннего. – На которую тебя директор с завучем тянут. Потому что перед твоим отцом прогнуться хотят. Ты же и без медали куда хочешь поступишь, тебе только пальцем ткнуть. Она часто-часто замигала. «Как стыдно, господи, как стыдно, неужели правда?» – Ты это точно знаешь? Про директора с завучем? – Точно. «Зачем он мне это?» – А… а зачем ты мне это говоришь? – Затем, что тебе эта позолоченная медяшка на фиг не сдалась. А для меня она единственный шанс поступить туда, куда я хочу. Но портреты моего папы на демонстрациях по Красной площади не носят, поэтому медаль дадут тебе. «Он честный. Не врет. Не такой, как другие. И глаза». Услышав про глаза, Роб сглотнул. Ёкэлэмэнэ, а ведь захочу – моя будет. Дочка самого Зайчицкого! Главное, девка вроде хорошая. Что думает, то и говорит, первый раз такую вижу. Но шикнул на себя: стоп, задний ход. Для трали-вали она не годится. Во-первых, крокодилина. Во-вторых, как бы башку не отвинтили. А про законный брак думать еще рано. Ничего, с Даром я любую царевну отхвачу, успеется. – Что… что мне делать? – тихо спросила Милка. – Ты скажи, я сделаю. «Вот если бы такой. Да, именно такой…» – Пойди к директору и скажи: очень прошу вас медали мне не давать, папе это не понравится. Я тебе этого никогда не забуду. И посмотрел на нее выразительно так, даже проникновенно. – Хорошо… – Бледные щеки дурнушки зарозовели. В общем, получил Роб свою медаль. Никакая она оказалась не золотая – легонький металлический кружок, покрытый микронным слоем позолоты. Неважно, зато это был ключ к воротам заколдованного замка. Верней, только первый из ключей. Медалистам полагалось сдать два экзамена – сочинение и английский, набрав в сумме минимум 9 баллов. Но главное рубилово в МГИМО происходило на так называемом Собеседовании, еще до всяких экзаменов. Там тебя могли спросить о чем угодно, а то и просто завернуть без объяснения причин. Оставляли только своих, «списочных», да для разбавки некоторое количество терпил, которые потом не пройдут по баллам. И вот настал тот день кровавый. В аудитории, куда вошел бледный и решительный Дарновский, за столом сидела комиссия из трех человек: посередине щекастый председатель с огромной, будто раздутой башкой и зачесом на малиновой лысине; по бокам еще двое, парень и баба, но на них Роб едва взглянул. Ясно было, что основняк тут Щекан Зачесович. Бой Руслана с Головой, бодрясь сказал себе Роб, разглядывая бугристую проплешину председателя. Услышав фамилию абитуриента, тот вдруг заулыбался, приветливо сощурил припухшие глазки. «Дарновский, Дарновский… кажется, был такой, точно был…» Чего-чего? Где это я был? Роб насторожился. Но председатель полистал блокнотик, насупился. «Нет, тут Тарновский. А это Дарновский. Ну и шнобель, еврей что ли, вот наглая нация, МГИМО ему подавай. Что бы ему такое вчекалдычить?» И вчекалдычил: – Ну, молодой человек, расскажите нам про всемирно-историческое значение Великой Октябрьской Социалистической Революции, по пунктам. Вопрос бы подлый, каверзный. Все эти чертовы пункты нормальный человек ни за что не упомнит, какой-нибудь обязательно пропустит. Начал Роб резво: – Великая Октябрьская Социалистическая Революция открыла пути решения коренных проблем, выдвинутых всем ходом мировой истории: о будущем обществе, о социальном прогрессе, о войне и мире. Подтвердила ленинскую теорию социалистической революции… Потом, пункта примерно с десятого, сбавил темп, давая Щекану возможность включиться – мысленно подсказывать. И всё пошло путем, закончил, как под диктовку: – И последний, шестнадцатый пункт: Великая Октябрьская Социалистическая Революция послужила вдохновляющим импульсом для развития новых, революционных форм гуманистического искусства. «Вот зараза. Ничего, я тебе про нацосвдвижение». – Ну как же, – расстроенно развел руками председатель. – Как можно было не упомянуть о таком факторе глобального значения… – Да-да, – перебил его Роб. – Великая Октябрьская Социалистическая Революция явилась переломным рубежом в развитии национально-освободительного движения и положила начало кризису колониальной системы. «Вот … – неожиданно проскочило в мыслях Зачесовича матерное слово, – с языка снял, засранец». Он с неудовольствием покачал головой: – Поживей надо, поуверенней. Ведь это Великая Октябрьская Социалистическая Революция. Ладно, дадим вам еще шанс. Попробовал срезать по датам, но это был пустой номер, после Бориса-то Сергеевича. Тогда гнусный Щекан зашел с другого фланга – стал спрашивать имена руководителей братских партий. Но для Роба и это была ерунда, просто повторяй за внутренним голосом «Густав Гусак, Николае Чаушеску, товарищ Хонекер», и все дела. Однако когда в ход пошли лидеры афро-азиатских стран, выбравших некапиталистический путь развития, экзаменуемый занервничал. Это уже было чистой воды хамство. Уделает его щекастый барбос, возьмет не мытьем так катаньем. |