Книга Демон в подарок, страница 42 – Евгения Оул

Я не дала себе повода жалеть. Наклонилась ближе, несмело коснулась его губ кончиком пальца (как будто совсем случайно), и промурлыкала:

— Я уже две недели не пользовалась магией. Накопила.

Он вдохнул глубоко, будто слушая, как стучит моё сердце; в его глазах мелькнуло что-то вроде одобрения, смешанного с тревогой.

— Если ты готова — я не стану отговаривать, — наконец сказал он, вскакивая и бросая на меня полотенце. — Но сначала завтрак. И торт.

Я рассмеялась тихо, довольная побеждённым трепетом.

— Торт? Ладно. Но только если ты обещаешь: после еды — подготовка. И никаких соблазнов, Зефирос.

Он ухмыльнулся, в его взгляде было согласие и вызов одновременно.

— Без соблазнов, — протянул он, явно не веря в собственные слова. — Только ритуал и только ты.

Я встала, чмокнула его в щёку — коротко, но настолько нарочно, что оставила след — и направилась к столу, игнорируя его потемневший взгляд. В голове уже играли планы: где лучше провести ритуал, сколько разпро себя повторить заклинание. Но самый главный план был прост: играть дальше, дразнить, но не сдаваться первой. Ведь на периферии желания и ответственности теперь висел новый смысл — шанс дать ему свободу. И ради этого я могла быть и хитрее, и нежнее, и строже, чем когда-либо.

Завтрак получился странно-обычным. Я ела свой кусок торта, запивая чаем, а Зефирос ел свой — и всё выглядело так, будто мы самые обычные соседи, делящие утро за столом. Вот только ложки звякали слишком громко, а в воздухе висело молчаливое напряжение, будто сама комната знала — после этого мы шагнём на опасную тропу.

Когда тарелки опустели, он встал первым и протянул мне руку, в которую тут же вложила свою. Я уже знала: сейчас будет момент. И он случился.

Зефирос наклонился и коснулся моих губ лбом — мягко, почти нежно, непривычно для демона. И сжал мои пальцы чуточку сильнее.

— Софи, — тихо сказал он, и голос его звучал так серьёзно, что я перестала дышать, — не изводи себя. Даже если ничего не выйдет… я уже ценю твою попытку.

Я кивнула, не доверяя голосу. Внутри всё дрогнуло от этого признания, но я не позволила себе расклеиться.

Мы вышли на переднее крыльцо через главные двери — старые камни, покрытые мхом, сырой воздух, наполненный утренними туманами. Я встала в центр, Зефирос — чуть поодаль, его глаза вспыхнули тревогой и волнением. Он был моим якорем, но не подсказывал — всё должно было идти от меня.

Я закрыла глаза. Вдох. Выдох. Внутри — сила, накопленная за две недели, тугая, горячая, как переполненный сосуд. Я подняла руки и начала чертить символы — линии света прорывались сквозь пальцы, будто сама магия рвалась наружу. И хотя я не практиковалась, пальцы уже помнили как нужно всё делать. Без резких движений, плавно, но держа всё под контролем.

Знаки складывались в воздухе, соединялись, превращались в сияющий контур. Камни двора откликнулись вибрацией, воздух стал гуще, словно невидимые стены давили на меня со всех сторон.

* * *

Я чувствовала, как сила вырывается, сплетается с древними печатями круга — и расширяет их, словно ткань, которую тянут во все стороны. Пелена тумана дрогнула, отступая к краям поляны.

И в тот миг, когда круг дрогнул и границы пошли трещинами, Зефирос шагнул ближе. Его голос прозвучал низко, твёрдо:

— Держись, Софи. Тысправишься.