Книга Демон в подарок, страница 52 – Евгения Оул

И вот — она. Настоящая. Его Софи.

Она смотрела на него круглыми глазами, вцепившись в его рубаху, живая, тёплая, такая родная.

— Охренеть… — выдохнула она, оглядываясьи вцепившись в его рубаху. — Ты что, реально только что меня сковородкой воскресил? — в её голосе было неверие и дикое веселье. Она была растеряна, но в тоже время и довольна.

Он засмеялся. Настоящим, глубоким смехом, полным облегчения. И прижал её к себе так сильно, будто собирался больше никогда не выпускать её из своих рук.

Зефирос не выдержал. Смех рванул из груди, хриплый, глубокий, больше похожий на рычание, чем на радость. Он прижал её к себе так, что ей могло не хватить воздуха, но он не мог ослабить хватку. Не мог. Каждое биение её сердца под его рукой казалось чудом.

Он осыпал её поцелуями, будто боялся, что если остановится — она снова исчезнет: лоб, щёки, нос, скулы, пальцы, даже уголок губ. Губы дрожали, дыхание сбивалось, но он продолжал — жадно, отчаянно.

— Я думала, тебе понадобится время, что всё понять, — обвив его шею руками, протянула она, внимательно вглядываясь в рубиновые глаза.

Зефирос хмыкнул и чмокнул в нос.

— Я полюбил тебя, — его голос ломался, но в каждом слове горело клятвенное обещание. Поцелуй в щёку. — Твой характер. — Второй поцелуй, горячий, чуть дольше. — Твою душу. Так разве мог я спутать требовательную истериску с тобой? — и наконец — губы к губам, крепко, уверенно, будто ставил печать.

Софи явно была довольна ответом и сама прижалась к нему поближе. В её карих глазах заплясали озорные искры — такие же, какие он видел каждый раз, когда она собиралась его дразнить и доводить до белого каления, а потом строить из себя саму невинность.

— Дорогой, — от этого слова у него внутри всё сжалось, будто сердце ухнуло куда-то вглубь. — Надеюсь, ты больше не будешь играть со мной в «Возбудим и не на дадим»?

* * *

Зефирос замер. Секунду просто смотрел на неё, а потом хрипло рассмеялся и облегчённо выдохнул. Смех дрогнул в его груди и стал похож на рык.

Вот она — его ведьма, его прелесть, что две недели пытала его выдержку и выводила из себя.

— Конечно, нет, — пообещал он низко, его голос был густым, как мёд, но в нём сквозило звериное напряжение. — Я буду делать всё, что захочешь. Всегда.

Софи одобрительно замычала и сама его поцеловала. Жадно. Нетерпеливо.

Он не стал больше сдерживаться — рука скользнула по её талии, улавливая каждую линию, и пальцы, будто впервые картографируя родную карту, провелипо изгибу бедра. Софи замычала с удовлетворением, затем провела губами по его щеке, аккуратно — словно проверяя температуру на грани дозволенного.

Поцелуй начался тихо, но быстро стал глубоким и требовательным: губы искали, ловили и не выпускали. Язык их встретился, дыхание смешалось — и мир сжался до узкой полоски света вокруг их тел. Он целовал её с таким напряжением, будто в каждом прикосновении решалась судьба, и Софи отвечала тем же: голодом, который был одновременно нежностью и вызовом.

Его руки не просто держали — они держали её как святыню, но с таким жаром, что хотелось плакать от благодарности. Каждый их вздох рвал ткань реальности чуть тоньше, оставляя после себя только их двоих и пульсирующее тепло.

И в этот момент Зефирос понял: теперь он выполнит своё обещание до конца. Он даст ей именно то, что однажды в шутку пообещал — истинное удовольствие, как и подобает приличному демону.