Книга Оттенок ночи, страница 51 – Кэтрин Диан

Рис уставился на неё, разинув рот. Как она могла быть такой беспечной?

С лица Элис сошла часть врачебной невозмутимости, когда она увидела его выражение.

— Я не имею в виду, что не беспокоюсь о ней, но я врач. У меня немного другой взгляд на эти вещи, — Элис нахмурилась, глядя на него. — Рис, ты болен?

— Нет! Это не имеет значения! Я просто очень недоволен, что не знал. Я должен был быть там. Я должен был… я не знаю. Я должен был быть там.

Рис расхаживал взад и вперёд по коридору. Ему пришлось остановиться и наклониться на минутку, чтобы отдышаться, пока приступ тошноты не прошёл. Чёртова солнечная болезнь.

— Рис, ты вспотел и дрожишь. Я думаю, у тебя паническая атака. Почему бы тебе не присесть на минутку?

— Нет у меня панической атаки!

— Я понимаю, что ты заботишься о моей матери, и мне это нравится, но, пожалуйста, успокойся. Всё хорошо. С ней всё в порядке. Но если ты хочешь её увидеть, то не должен её расстраивать.

Рис заставил себя замереть.

— Я не хочу её расстраивать.

— Тогда почему бы тебе не навестить её и не убедиться, что всё в порядке?

— Окей.

Но ничто тут не окей, и всё не в порядке, потому что Герцогиня пострадала, и время несправедливо, и она спасла ему жизнь, а он ничего не смог сделать, чтобы спасти её.

Когда Рис последовал за Элис в комнату,глаза Герцогини медленно открылись.

— Рис, это ты?

— Да, Герцогиня, это я.

— Иди сюда, милый.

Рис подошёл к её кровати и сел на стул Элис. Его не волновало, если это было грубо.

— Как у тебя дела, Герцогиня?

— Просто великолепно, милый. Здесь хорошо умеют подлатать человека. Ты ведь знаешь, что я раньше здесь работала, верно?

Рис прерывисто выдохнул. По крайней мере, она всё ещё была похожа на саму себя.

— Да, я знаю.

Её хрупкая рука, к тыльной стороне которой были приклеены пластырем иглы и трубки, потянулась, чтобы погладить его гораздо более крупную ладонь.

— Перестань смотреть на это так, будто это твоя вина, потому что это чепуха. Иногда пожилым дамам приходится вставать по ночам. И иногда они спотыкаются о свои шали. Знаешь, это довольно забавно — такое клише.

— Герцогиня… — это было совсем не смешно.

— Но тут дают славную наркоту.

Рис попытался подыграть.

— Думаю, это ещё один плюс. Прости, Герцогиня, я узнал всего несколько минут назад. Когда я вернулся домой, кадиллак стоял на месте, и я не стал проверять, всё ли в порядке. Я просто лёг спать. Потом Элис позвонила мне, и я приехал. Мне так жаль, что меня здесь не было.

— Милый, ты молодой мужчина, и у тебя своя жизнь. Ты не сиделка у какой-нибудь пожилой леди. И я не хочу, чтобы ты был таким.

Рису не понравилось, как она это сказала.

— Герцогиня… Мне нравится быть рядом с тобой.

— Мне тоже, милый, мне тоже, — но в её тоне чувствовалась отстранённость. Рис чувствовал подобные вещи.

Он боялся спрашивать.

— Я думаю, моя мама устала, — произнесла Элис.

— Да, — признал Рис. Он не хотел утомлять Герцогиню. — Может, мне… мне уйти?

Ему здесь не место. Всё по-другому, когда были только он и Герцогиня. Теперь, когда Элис здесь, было так очевидно, что он не являлся частью этой семьи. Герцогиня, хрупкая в своей больничной сорочке. Элис в джинсах, толстовке и человечности.

И Рис в своей мотоциклетной куртке, нечеловечески безупречный, больной от солнца мира, для которого он не был создан.