Книга Спящее пламя Ферверна, страница 27 – Марина Эльденберт

— Готовься попрощаться с членом, Вэйд, — выплюнула я ему в лицом.

— Ты даже не представляешь, как сочно звучат разговоры о моем члене твоими устами, Льдинка.

От того, что он сказал, от того, как он это сказал, от его хриплого «Льдинка», произнесенного тем самым голосом, которым я заслушивалась, внутри все вспыхнуло. Подозреваю, что и снаружи тоже: моя кожа — первый маркер того, что со мной происходит. Красные пятна, алые щеки, алая я вся — это то, с чем мне еще работать и работать. В смысле, не позволять никому. Никогда. Доводить себя до такого состояния. И я не позволяла, до него.

— Всего хорошего, Вэйд, — жестко сказала я, рывком открывая дверь.

— До завтра, Льдинка.

— Никаких завтра не будет.

— У тебя есть время до завтрашнего вечера, — он посмотрел на часы, продемонстрировал мне запястье, — ровно до этой самой минуты. После чего начнется членовредительство.

Я быстро захлопнула дверь. Быстро, но недостаточно: из кабинета генерального менеджера донесся его низкий, хриплый, сводящий меня с ума смех. Смех, снова превративший меня в костер и заставивший ускорить шаг.

Ятта

После такого разговора весь сон как рукой сняло. Я кипела, пока шла по коридорам с мергхандарами, кипела, пока мы летели в отель. В лифте, в номере, в душе… Хотя Вэйд Гранхарсен — последний, о ком стоит думать в душе! О ком вообще стоит думать! Когда я узнала о Нисе, я злилась, сейчас же я даже не могла подобрать слов, которыми можно описать мои чувства!

Совершенно беспринципный, совершенно невыносимый… наблохрен! До дракона он не дотягивал. Набл-пещерник — самое то, отличная характеристика для таких как он! Разговор ему подавай! Р-р-р-р-р!

Никогда раньше никто не вызывал во мне таких чувств, никогда и никто! Я всегда справлялась со своими чувствами достойно, я умела погасить любую вспышку в течении минуты, максимум двух (измена Роа не в счет), но… сейчас я не могла успокоиться даже спустя час, два, три. Понимая, что заснуть не удастся, я поднялась и подошла к панорамным окнам. Глубоко вздохнула. Еще раз. И еще.

Мне надо было позвонить отцу прямо из флайса, по дороге в отель! Рассказать все как есть, и… Гранхарсен был тысячу раз прав. Во-первых, отец уволил бы моих сопровождающих. Во-вторых, я бы уже через час была в здании телепорта Мэйстона, а еще через час — стояла перед ним и до хрипоты объясняла, что мне жизненно важен этот чемпионат. Ничуть не меньше, чем моя репутация!

Фигурное катание с детства было для меня не поводом для достижений, а отдушиной. Я приходила на тренировки и словно парила надо льдом, освобождаясь ото всего и ото всех, от того, что я должна, ото всех «мне следует», и так далее, и тому подобное. Потом уже на мои танцы на льду наложились не меньшие обязанности, чем на всю мою жизнь. Дочь Торнгера Ландерстерга не может быть второй. Дочь Лауры Ландерстерг, создательницы аэрошоу на льду, не может показывать меньший шик, чем ее мать. Иногда мне кажется, если бы не Эрвер, я бы сошла с ума. Просто поехала крышей, как по только что залитому льду. Поэтому сейчас я посмотрела на смартфон и написала брату сообщение:

«Поговорим?»

Он не стал отвечать сообщением, меньше чем через минуту смартфон уже вспыхнул вызовом от него.

— Ты же знаешь, Ятта, для тебя я всегда свободен.

Правда. Это правда. Эрвер никогда не был занят, когда я его о чем-то просила. И даже когда не просила, он мог сорваться с любогозанятия, бросить всех и вся, если я просто написала ему. Иногда меня это пугало, потому что в отличие от меня, у Эрвера в жизни было гораздо меньше родительского контроля и гораздо больше возможностей. Которыми он совершенно не пользовался: