Книга Жена для виконта-отступника, страница 7 – Елена Филимонова

— Полагаю, нам куда больше следует опасаться новых друзей королевы, — я убрала портрет виконта обратно в шкатулку.

Миг спустя, будто в подтверждение моих слов, за окном послышалась громкая иностранная речь. С каждым днем их становилось все больше, и кое-кто мрачно шутил, что в скором времени они вытеснят из Арана всех местных.

— Не переживай, Брайди, — я погладила ее по плечу. — Прорвемся как-нибудь.

Формальности были улажены за две недели. Эбигейл, так и не раскололась, когда именно она начала подготовку к этому мероприятию, но, то с какой быстротой все решилось, наталкивало на определенного рода мысли. Через три дня после нашего разговора из Нальгорда пришло еще одно письмо — Маргарет писала, что приготовления к свадьбе уже начались, и это лишь убедило меня в том, что Эбигейл с самого начала знала, что я соглашусь.

По большому счету ничегоне связывало со столицей, а детали будущего союза четко прописаны в брачном контракте. Из личной прислуги у меня была только Брайди, и я предложила ей отправиться со мной. Родственников у девушки не осталось, приданого тоже, а потому она с легкостью согласилась. Эбигейл не скрывала, что довольна таким раскладом — деньги заканчивались, и платить Брайди жалованье становилось все труднее.

Дорожные расходы, как и полагается, оплатил виконт Стенсбери. На те деньги, что он прислал, мы купили провизии, лекарств и наняли карету с охраной.

Вещей у меня было немного, в основном те, что пошили еще года три назад, когда финансовое состояние позволяло баловать себя нарядами, да несколько платьев оставшихся от матери. Справедливости ради стоит отметить, что все они были добротного качества, ибо тогда мы еще жили при дворе, что само по себе обязывало выглядеть соответствующе. Все украшения поместились в две шкатулки среднего размера, самое же любимое — жемчужную подвеску, подаренную моей маме самóй королевой Агнессой, я носила практически не снимая и считала своим талисманом. Таким образом, все движимое имущество, которым я располагала, поместилось в пять сундуков — по нынешним меркам скромно до неприличия.

Оставляя тетушкин дом, я не чувствовали ни тоски, ни сожаления, ровно как и не стыдилась этого — в конце концов, мы обе в испытывали облегчение. В путь двинулись ранним утром, Брайди, уже полностью одетая, разбудила меня в половине пятого, принесла завтрак и помогла умыться.

Сидя в полутьме на кровати, я зябко ежилась от осеннего холодка, пробравшегося в комнату, даже сквозь запертые ставни. Поленья в камине почти догорели и уже не давали никакого тепла. Боб постарался на славу, очевидно, желая приготовить мне напоследок нечто особенно вкусное, но даже любимый омлет с вяленым мясом и нежнейшая булочка с медом не могли развеять тревогу. Я так жаждала покинуть дом Эбигейл, но страшилась будущего — что за человек этот Стенсбери? Будет ли он добр или жесток ко мне? Как примет меня его дочь и, как, в конце концов, сложится дальнейшая жизнь?

Минут через двадцать заглянула Брайди и, убедившись, что я съела достаточно, помогла одеться и собрать волосы.

— Ничего, ничего… В дороге поспите, — говорила она, пока я отчаянно зевала.

Странное это было состояние — иволновалась и спать хотела.

Прощание было недолгим. Эбигейл и Андри по очереди коротко обняли меня на прощание, пожелав доброго пути и взяв обещание написать, как только доберусь. У тетушки дрожали губы, и на моей памяти это был первый раз, когда я видела ее в таком состоянии. Эбигейл в совершенстве владела умением держать лицо, а проявления сильных эмоций считала неуместным для представителей высшего сословия. По этой же причине она и мне запрещала плакать, а, узнав, что я боюсь темноты, намеренно забирала из детской ночник.