Книга Месть полукровки, страница 141 – Раиса Николаева

— Хорошо, — Ариэн потер лицо. — Если ты так просишь, то пусть она едет с нами.

— Спасибо! — Трия в восторге на секунду прижалась к мужу и быстро чмокнула его в щеку. Они поехали домой, но мысли и Трии, и Ариэна все время вертелись вокруг прочитанного дневника.

— Так странно, — нарушил молчание Ариэн. — Поистине женское сердце загадка, а женская душа потемки. — Трия удивленно посмотрела на него, не понимая, о чем он говорит. — Я говорю об Ирле, — правильно истолковав ее взгляд, сказал Ариэн. — В дневнике Ирла почти с ненавистью говорит об огненном Драконе Эргаре, что казнил ее мать, но потом через триста лет, она влюбится в другого огненного Дракона, близкого родственника убийцы ее матери. И она будет умолять оставить ему жизнь, а потом умрет, не в силах справиться с потерей истинного.

— Наверное, она была страшно одинока, — неуверенно предположила Трия. — Ей хотелось прилепиться хоть к кому-нибудь, прилепиться всем сердцем и всей душой, кто же может быть лучше, чем истинный? — Она сказала это и подавленно замолчала. Тема истинных, была больной темой между нею и Ариэном. Он погладил ее по голове, стараясь успокоить, потом, словно фокусник достал просто из воздуха конфетку и протянул ее Трие. Она засмеялась, плохого настроения, как ни бывало. Трия была очень отходчивой и этим страшно нравилась Ариэну

Через три дня дипломатическое посольство во главе с Ариэном (включающее в себя Дезию и Трию), порталом отбыло в соседнее королевство, славящееся своими рощами дриад. Все три дня, перед отъездом миссии, Ариэн по нескольку часов, проводил в архиве императорской семьи, и с каждым днем его лицо становилось все угрюмее и угрюмее, Трия догадывалась о причине плохого настроения мужа — его поиски буксовали, отказываясь двигаться дальше.

— На имя первой жены Императора наложено какое-то магическое Проклятие, — наконец, с раздражением, вынужден был, признать он.

— Ее имя стерли из памяти? — предположила Трия.

— Нет, ее имя помнят… вроде бы, и помнят очень многие, просто ее имя никто не может произнести, словно наложено какое-то табу на произнесение этого имени. Это же касается и его написания. Все документы, где было записано это имя — уничтожены. В копиях ее называют женой императора.

— Странно, — Трия задумалась. — Память о ней существует, стерто из памяти только имя. И что такое стирание памяти дает? Если бы Император хотел, чтобы все забыли о его жестокости, которую он проявил к первой жене, или, наоборот, его ненависть к ней была столь велика, что он хотел бы стереть даже память о ней, то память не так стирают. Стертое имя, все равно дает возможность как-то идентифицировать человека, например, эту женщину называют либо первой женой Императора Гархэна, либо матерью Ирлы, и все сразу понимают о ком идет речь.

— Ты права, — согласился Ариэн. — Такое ощущение, что стирание имени было особым актом жестокости по отношении… к кому-то, кому мать Ирлы была очень дорога. Например, ее любовнику, — Ариэн сам удивился собственному выводу, но когда эти слова были произнесены, то сразу стало казаться, что все именно так и было.

— Любовник! — ахнула Трия, и вдруг поняла, что все время поисков, ее неосознанно мучила мысль о любовнике Императрицы, но едва Трия обращала внимание на эту мысль, она тут же ускользала. Создавалось ощущение, что Проклятие забвения наложено не только на имя Первой Императрицы, но и на личность ее любовника. — Точно! Ариэн, а известно, кто был любовником этой женщины? — Ариэн нахмурился, пытаясь вспомнить.